Или хвала сенсорной функции.

  1. Внимание.

Писать о внимании чрезвычайно трудно, вследствие бесконечного разнообразия того, с чем оно связано. Внимание представляется непостижимым таинственным существом. Объединяет бесконечность то, что её можно внимать. Форм и вариантов, сфер и спектров, видов и направлений внимания неисчислимое множество. Оно ощущается как живое существо, очень подвижное, текучее, гибкое и переменчивое. Как свет. Вот, кажется, поймал нечто, и приготовился уже определить его какими-то словами, как оно ап! И ускользнуло непостижимо каким образом куда-то, и снова нужно двигаться вслед за ним. И то, что мы регистрируем и называем, это уже прошлое. Настоящее ещё безмолвно (Ж. Лакан). Внимание не только живое существо, но, несомненно, и одна из движущих и организующих сил мира. Причём, одна из основных сил.

Я описываю свои попытки описать внимание. Это описание описания является отражением важного его свойства – неуловимости. Внимание никогда не замирает и не останавливается, ни на миг, так же как и движение жизни. Это одно из основных его качеств. Если попытаться задержать на чём то внимание слишком жёстко (по сути, мы можем задержать не внимание, а свою мысль, о том, что надо его где то задержать, а так же тот кусочек воспринимаемого, невольно ассоциированного с намерением в момент сотворения этой мысли) то оно как будто куда то ускользает и на миг, мы проваливаемся в никуда, потом оно снова собирается, уже иное, и мир предстаёт нам уже чуточку другим. А мы понимаем, что что-то прервалось, ускользнуло и говорит об этом воспоминание, о только что пережитом, неуловимо кратком затемнении.

Тем не менее, каким-то непостижимым образом мы в некоторой степени можем управлять, вниманием. Это дано нам от рождения. Есть внимание Творца, бесконечно текущее во вселенной, и можно, соединившись с ним течь и расширятся, утончаться расслабившись и убрав лишнее. И есть наше, маленькое личное внимание, привязанное к нам и нашей воле, наш свет. И его можно вырастить, создав подходящие условия.  Всю полноту внимания разом охватить и объять сложно, в жизни обычной повседневной используется маленькая его частичка, в основном связанная с плотными предметами и явлениями. Если позволить вниманию течь, распространяться, внимать, при этом самим не спешить никуда, то вскоре плотность и сила его станет достаточной для того чтобы воспринимать то, что находится рядом с привычными путями и «очагами» восприятия. И это как раз то, что нужно.

Есть много способов «распустить, расслабить, раскачать» внимание и восприятие. Свободные ассоциации, или работа с образами сновидений и с образами вообще. Обычный мир, связанный всевозможными законами и ограничениями привязывает и сковывает внимание, требуя нашу волю на то, что бы оно было тут, да ещё и определённым образом, чтобы мы были надёжными, усидчивыми, внимательными и послушными. Это нужно для выживания в обществе, но это не всё.

Внимание как свойство души исходя из названия (очень удачного, на мой взгляд), состоит в том, чтобы внимать, то есть впитывать вбирать в себя что-то. Потребность, доходящая до своеобразного знакомого всем зуда. Стало быть, изначальное состояние внимания имеет свойства пустоты, и мягкости, позволения, приглашения-принятия, свободы. Чем глубже и объёмней, многомерней внимание, тем тоньше ощущения и больше пустоты, позволения, скорости и простора. Его можно представить как обычно невидимый глазом (а иногда даже и видимый) тонкий, совершенно разнообразный свет. В разных сферах мироздания он своеобразный, особенный. Внимание это естественное свойство сущности живого, будь то движимое, или недвижимое. С этой точки зрения и камни, несомненно, внимают. Медленно и неспешно. Очень уместна аналогия про то, что свет является и волной и частицей, так же и внимание – течёт и покоится одновременно.

Всякое событие в любом из миров случается только при участии света внимания. Нет внимания, нет события. Оно как бы может быть. Но если мы не освещаем возможности потоками своего внимания, то фактически их нет, и они даже сформироваться не имеют возможности.

Сила и качество света внимания зависит от самочувствия, если оно не очень бодрое и устойчивое (не говоря о случаях потери сознания, когда свет совсем выскакивает из тела) то и свет слаб, и внимание слабо и тускло, узко. Выходит, свет и его сила зависит от нашего состояния и в то же время свет может выходить из тела, что подчёркивает его тонкую природу. Он светит и в плотном мире и в тонком. Свет внимания (аналогия с частицами) освещает поле внимания (аналогия с волной) и происходит восприятие. Свет присущ нам изначально, внутри светится вечная искра, яркость и сила её зависит и от нашего поведения, от того закрываем мы этот свет чем то или нет. А ещё мы можем наполнять и окрашивать внимание и его свет чувствами и страстями, делать его прозрачным и лёгким или тяжёлым и вязким или ещё каким то. Можем наполнять силой того или иного бога, архетипического или произвольно сотворённого образа и тогда оно «работает» с поправкой на их свойства. Собственно из внимания, как из строительного материала и творятся образы. Это творческие свойства и возможности, необходимо их постичь, и научиться пользоваться.  Свет внимания живёт своей жизнью, но мы с ним очень тесно взаимосвязаны.

  1. Ощущения.

Основная гипотеза состоит в том, что непосредственным  управителем поведения человека является самое плотное из невидимых, тело, тело ощущений, эфирное. Или по-славянски – собь, в которой и находится особь.  Именно в нём, или точнее в одном из его слоёв, хранятся памятные записи — боли, удовольствия, запретов, явных и скрытых желаний и много чего ещё. Если обобщить, там записи чётко структурированных образов, большинство которых заряжены каким-то намерением. Часто эти записи, из-за своей интенсивности, сильного заряда, выступают как труднопреодолимые барьеры, вынуждающие нас вести себя определённым образом. Это происходит потому, что обычное повседневное состояние и рабочее состояние (момент принятия решения, момент постановки барьера а так же моменты обратных действий) различаются по интенсивности, накалу. Чтобы поставить или преодолеть барьер, как минимум, необходимо, чтобы интенсивность рабочего состояния была эквивалентной тому, в котором создавался барьер.

Большинство этих записей не осознаётся. В нас огромное количество автоматизма. Есть даже записи, предписывающие чувствовать и мыслить определённым образом. Остальные тонкие тела, все, спроецированы на тело ощущений. Не по цепочке друг через друга, а все напрямую. Они проявлены в нём, в виде специфических для каждого из тел ощущений. Иначе говоря, я ощущаю что я чувствую, я ощущаю что я думаю, я ощущаю что я осознаю смысл, я ощущаю что осознаю значимость происходящего, я ощущаю чего хочу. Остальные тонкие тела также переплетены меж собой, например можно чувствовать смысл происходящего или думать о нём или осознавать ценность чувств и так далее, но это потом, после прохождения уровня ощущений. Есть гипотеза, что именно ощущения связывают нас с реальностью, если в образе мало ощущений то, скорее всего, он или не полностью воспринят или значительно оторван от физической реальности. Чрезвычайно многомерный вопрос, а что же есть реальность, в чём она заключается и где она собственно находится, здесь рассматривается через призму физического мира, в котором телесное выживание является ключевым. Если гибнет тело, все тонкие тела теряют свой храм и свой инструмент и очевидно по определённым законам рассеиваются во вселенной.

И умение чувствовать образы и распознавать, видеть взаимосвязи между мыслями, желаниями, чувствами и ощущениями и, в конце концов, состояниями в которых мы живём, является, наверное, одним из мерил «духовного развития». У «духовно» развитых людей внимание тонкое и разнообразное и есть умение им пользоваться.

Возможно, частый ныне уход доминанты внимания в мыслительную функцию есть попытка людей освободиться от этой власти ощущений.

Получается, смешанные противоречивые ощущения и чувства, на каком-то этапе развития являются нормой. Поскольку тела или слои сознания живут своей жизнью. И, пожалуй, необходимо не то чтобы их как то уравновесить или выстроить в единую линию, (вряд ли это возможно надолго), но скорей увидеть источник, который за или под ними. Охватить вниманием не только тело ощущений, но и все остальные, отталкиваясь от него. Это достигается позволением  расслоения, отпусканием внимания, его развитием, укреплением и тренировкой ненапряжённого сосредоточения и текучей восприимчивости. Всё сказанное следует воспринимать с учётом того что внимание живое и мы скорее создаём для его жизни благоприятные условия убирая лишнее, но не управляем напрямую, как компьютером или велосипедом. Здесь ближе метафора выращивания, как растения. Желательно поддерживать условия, проявляющиеся при освобождении и очищении сознания от лишних фиксаций, мешающих свободно течь потоку внимания и восприятия, подобно очистке поля от сорняков. Но не некоей «наработкой» Всегда Одинаковых Жёстко Удерживаемых Священных Позиций Внимания. Всё в мире течёт и меняется, и если изначальная настройка внимания, состояние из которого начинается его начальное движение, слишком тяжела и жестка, перегружена намерениями и страстями, читаем — неверна, то чтобы её выполнить, надо остановить движение живого внимания и всего мира. А это сделать можно только  отгородившись от него и подменив его созерцаемую часть воспоминанием, отпечатком прошлого или сформировав какой-то произвольный образец. Тогда изначальная установка выполняется, но мы при этом мертвеем внутри и чувствуем неудобство и раздражение, которое «авторитетные» источники объясняют «внутренним сопротивлением» и чаще всего наставляют преодолевать, продавливать. Происходит путаница между осознанием сопротивления рабочему состоянию (которое необходимо преодолевать) и сопротивления неверному выполнению практики.

Неудобство это «всего лишь» сигнал о том, что что-то не так идёт, мы где-то, не понимая того, себя убиваем и тело, имеющее свою мудрость, сопротивляется духовному насилию. Всё меняется и если наше  созерцание или сосредоточение живое, то мы каждый момент будем видеть и ощущать немного иное или иначе, хоть и смотрим или сосредотачиваемся на одном и том же. Но оно не одно и то же, оно течёт и меняется.

Если сосредоточение правильное, то созерцать и чувствовать интересно, и это занятие прибавляет сил, сразу отзывается приятными волнами и прочими разнообразнейшими ощущениями в теле. Мы получаем прилив сил потому, что открываем, вниманием, своеобразные ворота в тонком мире и внятые силы втекают в нас и текут в виде ощущений, чувств и прочего. Если этого нет, значит мы просто не умеем внимать, и мучаем себя удержанием, вместо того чтобы струиться, течь, парить. Пытаемся быть послушными мальчиками и девочками и просто тупо проводить чужую «правильную волю» и тем самым нисколько не приближаясь к видению и познанию, а напротив, удаляясь, и погружаясь в миры чужих образов, здесь читай — симулякров.

Деятельность, преследующая однообразные цели, осуществляемая однообразными методами, постепенно приводит тонкие тела в по преимуществу однообразные, неподвижные состояния, уплотняя их наподобие мозолей, делая жёсткими и лишая их способности струиться и течь.

Одна их основных трудностей для нас, современных людей, заключается в том, что в результате не совпадают скорости и направления движения в тонких телах. Чтобы изменилась раскладка в теле ощущений, необходимо сочетание ряда факторов. Внимание, намерение, ощущение чувствование, осознание, позволение.

Необходимая интенсивность и глубина влияния на структуру может быть достигнута осознанно, при  совмещении направлений нескольких других тонких тел и регулярном достаточно упорном сосредоточении внимания, и случайно при сильном пробуждении какого то из других тел например тела боли от какого то повреждающего фактора.

Значит, чтобы добиться способности быстро и легко меняться, нужно раскрыть чувствительность к ощущениям и всему за ними стоящему. Научиться позволять им быть в сознании не давя друг друга, для чего увеличить объём восприятия позволением и очисткой от мусора. Тогда жёсткость и однозначность постепенно сменится текучей упругой переменчивостью. Средства для этого просты. Очищение сознания, освобождение от тяжёлых чувств и жёстких мыслей и намерений. Растворение или хотя бы размягчение, ослабление любых, самых «святых» доминант, выработка тонкого созерцательного внимания, не связанного никакой задачей.

Это обстоятельство очень важно, потому что обычно наше внимание нагружено каким-то делом, желанием, страхом, задачей или потребностью, сопряжено с ними посредством пусть и чаще безотчётного, но нашего же волеизъявления. И не имеет свободы и чистоты, чтобы вместить достаточно для осознания глубин пространства и пронизывающих его потоков разнообразных сил. Из-за бытовой озабоченности внимание становится плоским и однообразным, выполняя стереотипную волю – решить какую-то задачу.  Этот эффект правилен для достижения цели. Но для целостного осознания губителен. Слишком твёрдое намерение решить задачу делает сознание таким же твёрдым и невосприимчивым, с избытком спрессованного, мужского, начала, здесь перетекающего в свою противоположность – в неподвижность.

Внимание должно быть нежным и мягким как у ребёнка. Если жёстко держать его на какой-то задаче, то возникает сопротивление, которое часто пытаются преодолеть. Преодолеть это сопротивление можно видимо одним только способом – умертвить в себе часть движения. Ибо это свойство внимания – перетекать. Движение постоянно и не нужно пытаться останавливать его, нужно просто вглядываться в него и оно само приведёт к тому, что хочется увидеть, самой сути. Некая постоянная и неизменная, вечная составляющая есть в нас в достатке. Нужно её найти, ощутить и опереться на неё.

Дело не в том, что есть жёсткости и плотности, дело в том, что они обычно однозначны и неизменны. Плотности в сознании должны быть, но гибкие, творимые под задачу, и, в идеале растворяемые, как только она решена. Если же плотность создаётся надолго или навсегда, значит, есть причина – как правило боль душевная или телесная, чувство поражения, унижения и т.п. И наверняка есть решение вытеснять переживания, выполнять которое призвана эта плотность. И эта самая плотность только подчёркивает факт поражения, выделяет его. Со стороны это хорошо чувствуется – как правило, жёсткие, однозначные и однообразные люди несут в себе заряд озлобленности, обид и разочарования. Избыток жёсткости в любом случае увеличивает Тень.

3 Матрица восприятия.

Все двигательные побуждения и ограничения (телесные, голосовые, поведенческие и прочие) скапливаются в теле ощущений. Становятся навыками и привычками. А начинают реализовываться тогда, когда интенсивность, насыщенность волевого импульса, чувства или образа в теле ощущений достигнет необходимого порога. Именно в ощущениях мы ориентируемся в окружающем мире и уровень так сказать, духовного развития напрямую связан с чувствительностью, то есть со способностью ощущать в себе движение того или иного тонкого тела, осознавать и понимать его и видеть вплетение его в общий поток сил мира.

Для каждой исторической эпохи (да что там эпохи, это раньше, сейчас даже раз в год а то и несколько месяцев происходят изменения ) характерен свой базовый ритм ощущений, своя насыщенность и своё устройство, акценты, злоба дня, в общем уникальная атмосфера. Для каждой страны, города и так далее до родного письменного стола и постели, и конечно самого себя, характерен определённый набор привычных ощущений, которые собственно и отождествляются с собой. И если что-то не так, ощущения вокруг не те, мы тут же это замечаем (не всегда осознавая) и начинаем как то это отражать, реагировать. Радоваться если «лучше» и тосковать и злиться если «хуже». У каждого человека, у каждой личности складывается некая матрица, материк из принятых им за норму, за саму жизнь, привычных ощущений. Формируется некий шаблон мира и себя, с которым происходит постоянное и безотчётное сравнение окружающего по массе показателей. Например, по скорости течения ощущений, наполненности, приятности-удобству, тяжести-лёгкости и т.д. и т.д.

Многие из них не осознаются и являются собственно предметом исследования в работе с образами или гештальт-терапии. И если что-то не совпадает с матрицей, то это обычно (не всегда) вызывает тревогу. Даже чувство радости может тревожить и беспокоить. Если оно «без причины». Парадоксы рациональности. Как будто у радости должна быть какая то причина. Но мы получили сигнал – перемены, неведомое, опасно! К примеру, скорость и плотность событий превышает привычную и как следствие процесс осознания и осмысления не успевает происходить как привычно, на обычной глубине и с должным качеством. В жизни это доставляет массу мучений, в основном от чувства что что-то упущено, и не понятно что. Но отчётливо ощутимо. И от этого муки неопределённости и сомнений ещё больше. А всё дело всего то в несоответствии скоростей и состояний в привычке ощущать мир так а не иначе. Привычка эта в свою очередь складывается посредством приятия того что есть вокруг, когда нам хорошо, покойно и удобно, а так же когда нам удаётся что-то когда нас хвалят, и т.д.

Мир меняется всё время и особенно быстро в последние годы, в последние лет 20 особенно. Поэтому мы, по сути, обречены на регулярные мучения, разумеется, до тех пор пока не научимся управляться с ощущениями. Для меня одним из самых труднопереносимых испытаний было ускорение общественного времени. Я отставал и мучился. Постепенно относительное «спасение» стало приходить «сверху». По мере развития чувствования всё более тонких тел росло умение и способность чувствовать жизнь ими и это в значительной мере восполнило те пробелы и отрывы меня от мира которые часто происходили на уровнях более плотных. Чем тоньше тело, тем отличней от земного там течёт время, а где то оно и вовсе в нашем понимании отсутствует, и там вечный покой. И в то же время, происходящее здесь, как-то всё же отражается там, и можно ориентироваться.

 

В каждом из тонких тел у любого человека существует своя матрица, спроецированная на тело ощущений и умение «слышать» её зависит от тонкости чувствования, от владения вниманием и восприимчивости к специфическим ощущениям и умению выделять их из общего потока.

Спроецированы они постоянно, но начинают влиять на поведение, только тогда когда накопится достаточное для преодоления порога восприятия и осознания количество ощущений. И не раньше. Потому не так легко преодолеть укоренившуюся привычку. Умом то понятно, а вот в теле ощущений плотность их сильна и количество настолько велико по сравнению со свободным ресурсом что или руки опускаются или время требуется, или стресс и сверхусилие.

И соответственно чем тоньше чувствует человек, тем быстрей и легче он воспринимает влияние и меняется. И чем тоньше человек, тем сильнее он может влиять. При условии устойчивости. Из этого ясно, что, например наибольшее влияние на человека оказывает прочувствованная и ощущённая мысль, не суетная. Или мысль с сильным зарядом – например в стрессе или страсти.

Поэтому люди быстро узнают друг друга и сближаются во время совместной телесной работы или игр. В горах например, и походах, службе в силовых структурах и, кстати, по пьянке, потому, что и она тоже тело ощущений очень включает. И тот с кем пил попадает в матрицу «своего» из-за глубины и интенсивности общения.

Почему же так случилось, почему основное управление поведением происходит через ощущения? Вероятно потому, что по данности жизни в этом мире мы, как и все живые существа вынуждены основное внимание и заботу направлять на сбережение и развитие тела видимого. И порой не меньше на сбережение тела общественного, состоящего из личин. Сбережение и развитие души, и непосредственное познание себя и мира часто отходят на второй или третий план во имя неуязвимости этих тел. Так устроено, что тело действительно является одной из важнейших составляющих жизни на этой земле. Оно и мерило, и индикатор и якорь и преобразователь, и храм, и много-много чего ещё. Например, если душа у человека будет сидеть, не жива, не мертва от страха в каком-нибудь закоулке тела, то этого почти никто и не заметит, если телом и лицом обладатель сей души подобен будет индейскому вождю. Личность, то самое общественное тело, скроет происходящее внутри, под какой ни будь маской. Если же человек будет сидеть изменившись в лице и трястись, скрутившись в три погибели, то каждый поймёт, что с ним происходит. Тело плотное у большинства в основном обслуживает тело общественное. Что, как правило, означает принесение его в жертву. То же можно сказать и про тело ощущений.

В силу вышесказанного особую значимость приобретает умение работать непосредственно с телом ощущений, знать и отчётливо чувствовать его и уже через него выходить на более тонкие тела и процессы. В принципе движение по этой цепочке можно начинать с любого звена и в любую сторону при соответствующем умении. Однако начинать учится легче именно с ощущений.