Глава из давней, 2007 года написания книги: «Магческий Театр. Методология становления Души».

 

Сказка, сказание, сказ, рассказ, показ, кажется … Слова одного корня. Сказать, рассказать — означает показать образ или прообраз при помощи или при посредстве слова. С – слово, казать – показывать. Образ из жизни, из той жизни, из того пространства, где живёт Душа, где живёт Дух, где нет ещё бессознательного, нет запрета, где всё возможно, где живут Боги, Герои и сказочные, как мы их называем, существа.

В прежние, совсем недавние времена, распространён был в рабочих артелях обычай: содержали артельщики специального человека — сказочника, платили ему за то, что он жил при них, и каждый день не работу работал, а рассказывал им по вечерам и на отдыхе сказки и былины, истории разные. Так питали те люди свои души впечатлениями и образами мира, проживали вместе со сказителем судьбы героев повествований, учились жизни, узнавали её и входили в те миры и состояния, где все это происходило.

Потом место сказителя заняли сначала газеты, затем радио, потом телевидение и истории и сказки стали совсем иными…

А до того — в старые былинные времена — посвящали старые молодых сказками в состояния жизненные и проводили в миры всевозможные, и образовывали, и мудрость жизни передавали. Сказки и малыми и взрослыми легко запоминаются, и все дети любят их, в них есть таинственная чарующая, захватывающая, притягивающая душу какой то первозданной чистотой и цельностью магия.

Сказка ложь, да в ней намёк — добрым молодцам урок; ни в сказке сказать, ни пером описать; и, наоборот, — не вздумать, не взгадать — только в сказке сказать… Как часто все мы слышали эти слова и, честно признаться, особенно не задумывались, что же они значат, да и значат ли вообще что-то. Как-то так у нас повелось, что значение  слова сказка мы подразумеваем как небылица, красивый и, возможно, бессмысленный вымысел, наверно могший быть, где-то там, в прошлом (кто знает, как вообще оно там было, давно ведь всё было, но ведь было…), но для нас как будто совершенно нереальный, с непонятной целью пересказываемый из поколения в поколение народом. Слово сказочник по значению часто сопоставляется с выдумщиком и вруном. Может это такая народная хитрость, юмор — прикрыть яркой непонятностью собственное убожество и простодушие, сделать вид, будто что-то за этим есть, защитить хоть так свою культуру и право на самобытную жизнь, а там, в сказках, и нет ничего — просто красивые небылички. Но зачем люди из поколения в поколение, несмотря на все усилия педагогов и учёных-психологов, пытающихся до сих пор придумать научный заменитель чтения для детей вроде: «мама мыла раму, мы не рабы — рабы не мы», пересказывают и переписывают сказки? И почему этим делом занимались очень известные взрослые люди: А. Толстой, например, и Н.Афанасьев? Что за сила такая в них? И почему, к примеру, законы физики или правила  правописания, настойчиво заучиваемые, как-то быстро забываются и, несмотря на мучительные потуги, так и не вспоминаются или  вспоминаются со скукой, а сказки помнятся практически всеми и всплывают из памяти легко и ярко, весело, и приносят с собой волну оптимизма, живой и светлой радости? Вопросы и вопросы… И, пожалуй, разрешить их невозможно иначе, чем через свою душу и своё сердце. К сожалению, наука тут бессильна. Многие поколения учёных добились только разложения сказок на составные части, сравнения и статистического анализа. Защищены диссертации, выясняющие сколько раз, и какая буква встречается в таких то текстах… Интересно конечно… Познавательно. Но… Наука пока не доказала самой себе что Душа существует, поэтому сказку науке без Души не понять.

Сказка ложь, да в ней намёк… Интересно, а как и какой может быть урок во лжи, и что это за ложь такая, в которой есть урок, да ещё и добрым молодцам? Обратим внимание — под непонятным иносказанием всегда кроется один, а то и несколько слоёв смысла. Или – «не вздумать, не взгадать, только в сказке сказать»… Задумаемся: не вздумать – по-современному — не выдумать, не взгадать — соответственно не угадать, только в сказке сказать. Получается — не придумать, не угадать, а только пересказать. А пересказать можно только то, что было! То, что существовало и было увидено. И сказано. С — в смысле взято, и — казано, то есть, показано как образ. Сказано. Лучше и не скажешь.

Именно непонятности в текстах, нелогичности, и прямые нелепицы заставили обратить на них внимание и задуматься, отчего же эти тексты, не имеющие явной, стройной логики, передаются из поколения в поколение. Причём народом, находившимся и находящимся в таких условиях, что ни на что, кроме самого необходимого для жизни ни сил, ни времени нет. И какой внутренней подспудной невидимой силой держатся эти нелепости и казусы, для чего они служат, и почему никто не изглаживает их, не исправляет текст до правильного и красивого, житейского? Какие именно казусы? Об этом чуть позже…

То есть, процесс нашего познания смысла сказок начался именно с того, что наконец то, все эти с детства ощущаемые, но не осознаваемые нелепицы и нестыковки, смысловые завихрения и закорючки сказок стали видны и зацепили таки внимание, осознались, стало очень интересно — что же кроется за ними. Чувствовалось – кроется. И, в разное время из разных источников были прочтены и услышаны буквально несколько фраз, касавшихся смысла сказок. Это были искорки, хоть маленькие, но точно попавшие в душу, и уже блеснуло и отложилось, загорелось внутри, и движение пошло, — остальное было делом времени и техники.

Читаешь сказку, и сразу возникает масса вопросов. Почему или зачем в сказке  «Курочка Ряба» старик и старуха били яйцо и не разбили? Это вопрос интересовавший многих. Действительно, зачем его бить? Проще гораздо продать и денег выручить. Почему мышка легонько хвостиком его разбила или раздавила? Почему старик и старуха от этого плакали, они же тоже хотели его разбить? Почему Курочка пообещала снести для утешения простое яичко? Почему в разных версиях сказки, волк выл и плакал вместе с дедом и бабкой, а медведь даже себе хвост оторвал? Или, в другой версии, дьякон колокола церковные перебил, а поп книги разорвал, когда узнали что золотое яйцо разбилось?

Почему Емеля на печи лежал? Кто такие невестки, и какие такие щуки зимой в проруби, — они же на ямах? Зачем за дровами в лес через город было ехать? Почему царь в бочку его со своей дочкой посадил и по морю пустил? Почему Емеля всегда противился, когда нужно что-то делать, а как царевна предложила ему красавцем стать, так согласился сразу? Это только часть вопросов, возникающих при чтении всем известных сказок.

Почему солдат стоял у башни одинокой на часах? Это — из сказки «Елена Премудрая». Почему тридцать лет? Почему он выпустил чёрта? И вообще — полная бессмыслица, казалось бы, когда чёрт говорит жалующемуся ему голодному солдату: «ступай ко мне во дворец, у меня есть три дочки красавицы, ты будешь за ними присматривать, а они за это тебя кормить будут». Какой нормальный отец, — даже чёрт, — спокойно оставит красавиц дочек на молодого солдата и ещё кормить его за это будет! Что это за солдат, и что это за красавицы? И что за присмотр такой?  И так далее и тому подобное…

А самая мистическая алхимическая и насыщенная смыслом, пожалуй, сказка «Пойди туда — не знаю куда, принеси то — не знаю что». Тоже с детства мысли становились в тупик: как это можно туда — не знаю куда сходить, и то — не знаю что принести?

И так, если присмотреться, — в каждой сказке. Вопросы, вопросы и вопросы…

Можно было отмахнуться и пропустить это всё под маркой – «художественный вымысел», но что-то внутри не давало покоя.

И вот, наконец, однажды, свершилось. Произошло осознавание,  озарение, что можно попытаться в Магическом Театре, по не совсем классической для него схеме, под немножко другим углом зрения проиграть, поставить сказку и посмотреть — что получится. В МТ ведь исполнители ролей воспринимают состояния отображаемых образов и личностей, и отвечают на вопросы о своей сути, вот и подумалось, что можно будет поспрашивать — вот те самые вопросы, приведённые выше и многие другие. И однажды решили, и поставили сказку и поспрашивали …  Но такой мощи и благодати мы не ожидали…

Оказалось, что каждая известная русская народная сказка имеет своё чёткое смысловое жизненное и чувственное пространство. Есть сразу несколько уровней смысловых сюжетов, несколько уровней или слоёв сведений об устройстве мира, человека, человеческого общества и основах жизненных процессов, глубоко скрытых и разворачивающихся послойно, — они же — ключ или вход в особое состояние, состояние озарения и целостности. В сказке нет ни одного случайного пустого слова или образа, и каждый образ имеет несколько уровней смысла и несколько срезов смысловых взаимосвязей с остальными образами, и участвует в отображении и образовании многих смыслов. И раскрывать их можно очень долго; у нас работа шла, пока хватало сил и сохранялось общее чувство осмысления. Причем силы и желание заканчивались примерно одновременно — как раз к концу прохождения нескольких наиболее видных и явных слоёв смысла. Мы заканчивали, когда приходило чувство завершения процесса, но всем было ясно, что там ещё много всего. После завершения процесса раскрытия сказки, на всех участников опускалось очень благостное светлое и радостное состояние, сказка жила в нас и светила нам своим светом.

Работа происходила так: собиралась группа людей, знакомых с работой в Магическом Театре. Договаривались ставить или раскрывать сказку, выбранную общим голосованием, выбирали сказку и распределяли роли по ощущению — кому какую захочется, у кого на что откликнется. Попутно, смотря, какая была сказка, решали терапевтические задачи, на соответствующие роли становился человек с личным запросом, который прорабатывался им через проживание пути главного героя.

Самой первой сказкой раскрытой таким образом была «Курочка ряба», в других вариантах просто «Яичко». Мы не приводим её здесь, во-первых, потому, что уже есть хорошее напечатанное толкование и, во-вторых, потому, что сказка эта настолько гениально проста, что её толкование можно свести либо к двум-трём строчкам, либо писать целую книгу. Две-три строчки эти вот какие: в сказке «Курочка ряба» рассказывается о том, как в мире людей зародился — появился способ мышления — не прямой, а посредством образцов, отпечатков ранее осмысленного. И восприятие мира, таким образом исказилось, люди потеряли вИдение.

А одной из первых сказок, кажется третьей, раскрытой таким образом, была «По щучьему велению». Классическая, известная всем, набившая, можно сказать, оскомину своим привычным «общепринятым» и, всё же, не совсем понятным «смыслом» и регулярным поминанием Емели. Дело, к тому же, происходило в майском лесу. У одного из участников группы был запрос, вкратце формулирующийся так – «предназначение, путь человека на Земле».

Он и стал Емелей. Сначала прочли вслух сказку, прослушали её внимательно.

Потом остальные участники разобрали роли. Были у нас Щука, Река с прорубью, Печь. Избу и Дубину играл один и тот же человек. Были еще Сани, Невестки, Офицер, Набольший вельможа, Царь, Марья-царевна и Емеля.

Раздали Зеркала… Состояния, в отличие от обыкновения, пришлось раздавать Ведущему.

И, постепенно, работа пошла. Каждый превратился в исследователя, своеобразного охотника за смыслом. Это несколько отличалось от среза и направленности работы в «обычном» МТ, но было не менее живо и интересно. Сначала переключались и раскачивались с трудом, но постепенно, после нескольких удачных вопросов Ведущего, которые были интересны всем, работа постепенно пошла, и пошла глубоко. Смысл осознавался всеми по очереди, в зависимости от того, на ком был фокус. Иногда смысл открывался всем одновременно, иногда – Ведущему. И было ясно, что сказка живая, и она манит в себя и желает быть раскрытой. Она для этого и создавалась…

 

Исследование сказки «По щучьему велению».

 

 « По щучьему веленью».

 

В одной деревне жил-был старик. У него было три сына: двое умных, третий — дурачок Емеля. 

Старшие братья работают, а Емеля целый день на печке лежит и ничего не делает.

 

Кто такой Емеля, почему дурачок и почему именно на печке лежит, а не на лавке, например. И так почти всю сказку… И почему ничего не делает? Вот первый вопрос, который возник. И что там братья за работу делают? 

 

Вот однажды уехали братья на базар, а бабы, невестки, давай посылать его:
— «Сходи, Емеля, за водой». А он им с печки: — «Неохота»…
— «Сходи, Емеля, а то братья с базара воротятся, гостинцев тебе не привезут».
— «Ну ладно».

Что это за невестки? Почему они пугают Емелю возможным лишением гостинцев? И что это за братья? Почему Емеле неохота идти за водой? Это обычная лень или что-то другое?

Слез Емеля с печки, обулся, оделся, взял ведра да топор и пошел на речку.
Прорубил лед, зачерпнул ведра и поставил их, а сам глядит в прорубь. И увидел Емеля в проруби щуку. Изловчился и ухватил щуку в руку: — « Вот уха будет сладка»!

 

Почему именно зимой идёт действие? Почему не в лес Емеля пошёл, и не с лешим или деревом разговаривал? Почему именно с рыбой дело завязалось? Откуда щука зимой в проруби, — известно же что щуки, как и всякая рыба на зиму в ямы на дно прячется? Зачем Емеля глядел в прорубь, после того, как он воды набрал? Можно же было идти домой, скорей на печь… Дальше: как это так – очевидный, вроде, дурачок — простофиля — лежебока Емеля не только увидел щуку, но и ещё оказался так проворен и ловок, что сумел выхватить щуку из воды, что в реальном мире, наверное, возможно для считанных мастеров? Что это за щука такая, которую можно выхватить из проруби, и что это за прорубь, где водятся такие щуки? Может быть, это символы чего-то? Чего? Почему человеческим голосом говорит щука? Возможно ли это? В сказке каждое нелепое, или ещё как-то отличающееся от общепринятого, гладкого, простого смысла место, служит указанием на вход в более глубокие слои сути. Есть сказки, состоящие почти из одних нелепиц и, тем не менее, живущие в веках, например, та же «Курочка Ряба».  И что означает желание сладкой ухи Емелей? Ведь ясно же, что прорубь и щука символизируют что-то. Может и уха тоже символ?

Емеля — дурак — для того, чтобы ум не мешал ему вИдеть мир и учиться. Умный думает, что уже знает, что ему надо и, поэтому, не учится и не вИдит мир, а для лёгкости подгоняет его под свои представления и видит то, что хочет видеть или то, что решил видеть.

Братья его именно такие – умные — и работают они в обществе и для общества, чтобы оно их оценило и одобрило; и этими «благами» невестки соблазняют Емелю. Он же познаёт себя, лёжа на печке.

Зима – свободное время от уборочной страды, подходящее время для учения, и оно, учение, начинается тогда, когда есть для него желание души. Емеля был внимателен к миру, он слушал и чувствовал себя и мир, и потому увидел щуку в проруби – здесь щукой кроме всего прочего обозначен шанс, достаточно редкий, но реальный, шанс осознать себя или Дух, Душу в себе. И бдительный Емеля воспользовался им – ухватил вниманием (здесь рукой) нечто в своём сознании и в своём внутреннем мире.

Вдруг щука говорит ему человечьим голосом: — «Емеля, отпусти меня в воду, я тебе пригожусь». А Емеля смеется: -«На что ты мне пригодишься? Нет, понесу тебя домой, велю невесткам уху сварить. Будет уха сладка.» Щука взмолилась опять:
— «Емеля, Емеля, отпусти меня в воду, я тебе сделаю все, что ни пожелаешь».

Почему Емеля не удивился, что щука говорит? Опять вопрос – что же это за щука такая, что исполняет желания? И что за намерение и состояние показывает Емеля, когда заключает договор и проверяет его соблюдение?

Он был готов, потому и не удивился. Он знал или чувствовал язык Духа, язык намерения, и потому бесстрастно проверил, что это за сила, пригрозив сварить щуку. И сила проявила себя.

— «Ладно, только покажи сначала, что не обманываешь меня, тогда отпущу». Щука его спрашивает: — «Емеля, Емеля, скажи — чего ты сейчас хочешь? 

Именно — не что «тебе нужно» а то, «что ты сейчас хочешь», спрашивает щука и видно, что это связано с желаниями Души, с хотениями, с охотой а не с обязанностями, то есть сила щучья относится к внутреннему миру человека, к его душевным состояниям и порывам. Проще говоря, здесь рыба-щука отображает душу человека — Емели в данном случае, плавающую в общемировой душе, и бдительный — внимательный Емеля выступает как символ ученика ищущего себя в этом мире. И учится Емеля слушать и осознавать, видеть свои желания, их силу, — самые простые, святые, естественные свои желания. А не тот образ, который нужен для того, чтобы стать сильным или умным. Те простые свои желания и чувства, которые мы, в современном мире, наоборот, прячем поглубже, пытаясь быть кем-то лучшим, но не собой. Щука-Душа учила Емелю быть именно собой.

И почему же, всё-таки, он отпустил щуку, хотя мог её и сварить? И на этот вопрос нашёлся ответ: оказалось что изготовление ухи означало бы остановку в познании на уровне овладения каким-то ремеслом, позволяющим кормиться, жить. Емеля был не глупец, и пошёл дальше, преодолев зов первичных потребностей. И научившись принимать их и удовлетворять.

— «Хочу, чтобы ведра сами пошли домой, и вода бы не расплескалась»…
Щука ему говорит: — «Запомни мои слова: когда что тебе захочется — скажи только: «По щучьему веленью, по моему хотенью.» Емеля и говорит: — «По щучьему веленью, по моему хотенью — ступайте, ведра, сами домой»… Только сказал — ведра сами и пошли в гору. Емеля пустил щуку в прорубь, а сам пошел за ведрами. Идут ведра по деревне, народ дивится, а Емеля идет сзади, посмеивается…

Что означает желание — чтобы вёдра сами домой пошли, и что значит – «по щучьему велению по моему хотению»? Что здесь символизирует щука и что — моё хотение? Почему народ дивится происходящему, вроде бы понятно – чудо ведь, но и тут есть смысл — люди удивляются простому и лёгкому удовлетворению внутренних желаний, ладу в себе, видимо, не у всех так бывает. Емеля отпустил щуку в прорубь, то есть, он соблюдает соглашение, он честен и тем показывает одушевлённому миру, что с ним можно сотрудничать. Следующий слой смысла – он, столкнувшись с силой души, осознал её суть и понял, что безраздельно ей владеть невозможно, нельзя держать её в узде, а можно только соприкасаться и пропускать, проводить через себя, и потому стал созерцателем, он понял что всегда есть он, всегда есть река и всегда можно сходить к проруби…

«По щучьему велению, по моему хотению» означает единство Души и Духа, то есть Душа велит хотеть, а Дух проводит эту волю. Не хотеть совсем нельзя и лучше уж тогда хотеть правильно, в согласии со щучьим – душевным велением, которое отображает ещё и мировую душу, её суть, желания и устройство. А осознание Емелей своей души было ещё и осознанием одушевлённости мира.

Зашли ведра в избу и сами стали на лавку, а Емеля полез на печь.
Прошло много ли, мало ли времени — невестки говорят ему: — «Емеля, что ты лежишь? Пошел бы дров нарубил». – «Неохота»… — «Не нарубишь дров, братья с базара воротятся, гостинцев тебе не привезут».

И всё же — кто такие эти бабы-невестки? Почему всё происходило без отца, который помянут зачем то вначале? Каких гостинцев братья должны привезти? Что означают дрова?

Бабы невестки оказались природными естественными потребностями тела для жизни без удовлетворения которых, охота это делать или неохота — не важно, не может нормально жить никто, даже великий аскет Будда в один прекрасный день стал есть пищу и исповедовать умеренность во всём. Отец, конечно же, означает Творца и потому явно не присутствует, но именно в начале сказки обозначен.  Братья — это и другие люди, которые заняты жизнью в обществе (у них нет времени на исследование себя) и, одновременно, само общество, представляющее для нежелающего с ним соглашаться, опасность. Но если Емеля сотрудничает, то есть ходит за водой, дровами и т.д., сам о себе заботится, то он хоть и «дурак», но не сумасшедший, и его можно не трогать, пусть себе живёт. Подарки обещанные, — это здесь одобрение других людей.

Емеле неохота слезать с печи. Вспомнил он про щуку и потихоньку говорит:
— «По щучьему веленью, по моему хотенью — поди, топор, наколи дров, а дрова — сами в избу ступайте и в печь кладитесь»…

Емеля на печи и забыл про щуку и про её возможности, и явно не был привязан к обладанию силой, что этим местом сказки подчёркивается уже второй раз. Лёжа на печке, он был чем то занят. А именно, сознаванием себя, странствием в мире своего сознания…

Печь здесь означает самость, Божью искру, внутренний огонь, свет и пространство своего сознания, в котором Емеля стремился всё время находиться и выходил оттуда с видимой неохотой, особенно поначалу, и только для совершения самых необходимых действий. То есть он был занят практически постоянным самосозерцанием.

Топор выскочил из-под лавки — и на двор, и давай дрова колоть, а дрова сами в избу идут и в печь лезут. Много ли, мало ли времени прошло — невестки опять говорят: — «Емеля, дров у нас больше нет. Съезди в лес, наруби». А он им с печки:
— «Да вы-то на что?» — «Как мы на что?.. Разве наше дело в лес за дровами ездить?» — «Мне неохота»… — «Ну, не будет тебе подарков».

Но, тем не менее, мир регулярно напоминает о себе, и дело касается уже не воды – здесь символа Душевной глубины и силы Души и Духа как действующей единицы. Дело касается дров, которые здесь означают ещё и впечатления событий мира для поддержания внутреннего Божественного огня — живого интереса к миру, и знаний о внешнем мире, которые тоже приходится именно добывать, как и дрова, своеобразным трудом внимания. Но теперь это уже гораздо легче, так как освоен новый способ осмысления и свершения – не хаотический и инстинктивный как прежде, а единство  сознательного желания и намерения.  Здесь невестки-потребности как раз и учат его, как их удовлетворять. Емеля, было, попробовал это дело на них свалить, да не тут то было, законы естества нарушать нельзя никому, да и не нужно, естество же естественно. Здесь сказка учит и этому очевидному – не надо воевать со свое природой, лучше следовать ей.

Делать нечего. Слез Емеля с печи, обулся, оделся. Взял веревку и топор, вышел на двор и сел в сани: — «Бабы, отворяйте ворота!» Невестки ему говорят: — «Что ж ты, дурень, сел в сани, а лошадь не запряг?» — «Не надо мне лошади.»
Невестки отворили ворота, а Емеля говорит потихоньку: — «По щучьему веленью, по моему хотенью — ступайте, сани, в лес сами»…

Поездка за ворота означает начало необходимой, хоть и вынужденной работы по осознанию внешнего мира. К этому моменту Емеля уже научился управлять собой – ворота ему открывали невестки, лошадь, то есть обычное внимание,  не нужна, значит, какие-то внутренние силы уже оказались послушными его воле.  Санное путешествие здесь означает путешествие сознания одновременно и во внешнем и во внутреннем мире , который отображает внешний. 

Сани сами и поехали в ворота, да так быстро — на лошади не догнать.
А в лес-то пришлось ехать через город, и тут он много народу помял, подавил. Народ кричит: «Держи его! Лови его!», а он знай сани погоняет. Приехал в лес: — «По щучьему веленью, по моему хотенью — топор, наруби дровишек посуше, а вы, дровишки, сами валитесь в сани, сами вяжитесь»… Топор начал рубить, колоть сухие дерева, а дровишки сами в сани валятся и веревкой вяжутся. Потом Емеля велел топору вырубить себе дубинку — такую, чтобы насилу поднять. Сел на воз: — «По щучьему веленью, по моему хотенью — поезжайте, сани, домой»…

Зачем ехать в лес через город? Зачем людей в нём давить? Что это за город, что за люди? Город — это мир обычных людей, который Емеля, будучи сам человеком, миновать в своём путешествии сознания никак не может. Люди в городе — это облики людские, личины, создаваемые для обмана, которые по существу давить не жалко, хоть они и бранятся и угрожают расправами. Дубинка — это сила и средство преображения личин, которое только силой, усилием делается.

Сани помчались домой. Опять проезжает Емеля по тому городу, где давеча помял, подавил много народу, а там его уж дожидаются. Ухватили Емелю и тащат с возу, ругают и бьют.  Видит он, что плохо дело, и потихоньку: — «По щучьему веленью, по моему хотенью — ну-ка, дубинка, обломай им бока». Дубинка выскочила — давай колотить. Народ кинулся прочь, а Емеля приехал домой и залез на печь.

Почему именно бока обломать а не поубивать, например? А просто бока – края —  наиболее явный символ формы, а убивать совсем личины не стоит, они зачем-то нужны. И не простая это вещь, работа с личинами и образами, повторять её приходится, пробиваться усилием, с боем — так велика вяжущая сила образов.

 Долго ли, коротко ли — услышал царь об Емелиных проделках и посылает за ним офицера: его найти и привезти во дворец. 

 Царь – хозяин, реальный властелин. Чем-то его заинтересовали Емелины проделки. Он почему-то не велит заточить Емелю в острог, например, а посылает офицера привести Емелю к нему. Здесь офицер — символ простой силы иерархического социального подчинения-управления и, одновременно, его появление — первое испытание, поскольку  царь не намерен уничтожать Емелю, и Емеля царю зачем-то нужен. Зачем? Царю нужен достойный преемник.

Приезжает офицер в ту деревню, входит в ту избу, где Емеля живет, и спрашивает: — «Ты — дурак Емеля?» А он с печки: — «А тебе на что?» — «Одевайся скорее, я повезу тебя к царю.» — «А мне неохота»… Рассердился офицер и ударил его по щеке. А Емеля говорит потихоньку: — «По щучьему веленью, по моему хотенью — дубинка, обломай ему бока»… Дубинка выскочила — и давай колотить офицера, насилу он ноги унес.

«Дурак» — это уже здесь что-то вроде звания или статуса, и, кстати Емеля здесь не назвался – «я мол дурак», он сразу стал в корень смотреть. Дубинка как сила трансформации личин, которые, в свою очередь, создаются для общественного — иерархического употребления, и здесь помогла преодолеть теперь уже давление силы общества в лице офицера. То есть, Емеля доказал свою самостоятельность и независимость от мнения общества, независимость от общественного мышления. Показал царю свою самость, — то, что его стоит учить дальше.

 Царь удивился, что его офицер не мог справиться с Емелей, и посылает самого набольшего вельможу: — «Привези ко мне во дворец дурака Емелю, а то голову с плеч сниму». Накупил набольший вельможа изюму, черносливу, пряников, приехал в ту деревню, вошел в ту избу и стал спрашивать у невесток, что любит Емеля.
— «Наш Емеля любит, когда его ласково попросят да красный кафтан посулят, — тогда он все сделает, что ни попросишь». 

Царь, как властитель, сразу почувствовал преемника (так сразу сообщили фигуры – исполнители ролей), но порядок есть порядок – от простого к сложному и от малого к большому, потому офицер и был первым, — заметим, что без войска, то есть символом своеобразного посвящения.

Набольший вельможа означает силу уже совсем иного порядка. Это разум — распорядитель, который планирует и обдумывает действия, организует события, осмысливает и понимает причины и следствия и способен в них разобраться. Для него важен результат, а не способ, и имеется большое разнообразие путей достижения цели.

Набольший вельможа дал Емеле изюму, черносливу, пряников и говорит: — «Емеля, Емеля, что ты лежишь на печи? Поедем к царю». – «Мне и тут тепло»… – «Емеля, Емеля, у царя тебя будут хорошо кормить-поить, — пожалуйста, поедем.» — «А мне неохота»… – «Емеля, Емеля, царь тебе красный кафтан подарит, шапку и сапоги». Емеля подумал-подумал: -« Ну ладно, ступай ты вперед, а я за тобой вслед буду».

Набольший вельможа понимает, что силой не возьмёшь, и сулит еду, кафтан шапку и сапоги, то есть телесное и чувственное удовлетворение и удовлетворение тщеславия. Это привлекло Емелю по природной склонности людей к удовольствию и по причине своей новизны и неизведанности, и было очередной проверкой-испытанием. К тому же, Емеля хорошо понимал к чему дело идёт.

Уехал вельможа, а Емеля полежал еще и говорит: — «По щучьему веленью, по моему хотенью — ну-ка, печь, поезжай к царю»… Тут в избе углы затрещали, крыша зашаталась, стена вылетела, и печь сама пошла по улице, по дороге, прямо к царю.

Почему на печи, не на санях, например и не с избой уж вместе? Здесь сложное перемешивание смыслов получилось. Печь здесь выступает, как символ внутренней силы печища — внутреннего пространства, которое освоено, осознано, которому хозяином являешься. А почему не изба целиком? А потому, что на встречу с царём можно выйти с тем, чему сам царь. Изба же, в данном случае, есть не только внутреннее пространство, которое подвергается проверке, но и весь мир Емели, а ему на тот момент он хозяином ещё не был. Вот и решил ехать не печке и показать силу, потому что уже понимал и предчувствовал, что его ждёт.  А ждёт его посвящение в царя.  

Царь глядит в окно, дивится: — «Это что за чудо?» Набольший вельможа ему отвечает: — «А это Емеля на печи к тебе едет».

Царь хоть и царь, а тоже не готов к такому проявлению самости Емели, ему требуется осмыслить происходящее, что он и делает посредством разума – набольшего вельможи. 

Вышел царь на крыльцо: — «Что-то, Емеля, на тебя много жалоб! Ты много народу подавил». – «А зачем они под сани лезли?»

Очень показательный диалог: говорится о том, что подавлено много народу как-то, как будто не о людях. Действительного нарушителя давно бы наказали и без царя. А тут царь  лично проверяет силу и умение Емели осознавать, разрушать и творить образы, в том числе и социальные. Емеля чётко показывает силу, но ещё не совсем умение: а чего они под сани лезли? Что иносказательно значит – у меня сила, и я умею её направлять на достижение своей цели, пусть прямо и жёстко, бесхитростно, но умею. Царь здесь и вообще в сказке – учитель, наставник, владеющий знанием, духовный отец. А не руководитель государства как сообщества. Хотя конечно были разные Емели…

Ещё тут прослеживается, во-первых, признание действующим царём, а во-вторых, урок управления силой.

В это время в окно на него глядела царская дочь — Марья-царевна. Емеля увидал ее в окошке и говорит потихоньку: -«По щучьему веленью, по моему хотенью — пускай царская дочь меня полюбит»… И сказал еще: — «Ступай, печь, домой»… Печь повернулась и пошла домой, зашла в избу и стала на прежнее место. Емеля опять лежит-полеживает.

Влюбить в себя Марью-царевну Емеля не мог, если бы она не любила его. Здесь в царском дворе, при посвящении, и состоялось у Емели свидание со своей внутренней женской частью — анимой. Только над этим он действительно властен, над тем чтобы дать проявиться ей. И он понял это. Пришло время обретения не только силы, но и внутренней целостности. Он понял, что для любви много не надо, надо позволение. В этом: «пусть царская дочь меня полюбит» и есть позволение самому себе любить – слово «пусть». И ещё здесь есть другой слой смысла – начало осознавания себя царём.

Заметим, что царь совершенно без возражений отпустил Емелю и не противился его отъезду на печке, так как было выполнено то, что следовало – Емеля прошёл проверку и общались они с царём не на социальном уровне, а на языке сил, потому с виду так бесцеремонно и коротко.

А у царя во дворце крик да слезы. Марья-царевна по Емеле скучает, не может жить без него, просит отца, чтобы выдал он ее за Емелю замуж. Тут царь забедовал, затужил и говорит опять набольшему вельможе. – «Ступай, приведи ко мне Емелю живого или мертвого, а то голову — с плеч сниму».

Здесь оказалось зашифрованным вот что: приходит такое время, когда учителю тоже надо учиться. Живого или мёртвого означает — либо Емелю в чувствах, либо по договору. Потому что умения у самого царя здесь не хватает, и он не знает наперёд. И царь, обучая ученика, сам сдаёт экзамен на владение искусством. 

Накупил набольший вельможа вин сладких да разных закусок, поехал в ту деревню, вошел в ту избу и начал Емелю потчевать. Емеля напился, наелся, захмелел и лег спать. А вельможа положил его в повозку и повез к царю. Царь тотчас велел прикатить большую бочку с железными обручами. В нее посадили Емелю и Марью-царевну, засмолили и бочку в море бросили.

Почему царь пошёл, фактически, на убийство дочери, да и Емели, хотя раньше не покушался на это? Почему в бочку в море, а не в костёр, например, или пещеру или реку? Царь через набольшего вельможу устроил Емеле ещё одну проверку – на соблазны тела и чувств. Сработало безотказно. Здесь показана обусловленность человека от тела и его потребностей. А так же показаны периоды в развитии сознания и самоосознания и перерождение после путешествия в состоянии целостности — в море чувств. Море здесь – коллективное бессознательное или же мир прообразов, Емеля – Дух забывший себя. И учитель попутно даёт Емеле урок вспоминания себя. Марья царевна – Душа, чувствующая и помнящая себя и знающая жизнь. Она не может жить без Духа. Царь – учитель, знал, что будет результатом путешествия. Здесь же ещё показан срез реальной жизни – как настоящие цари ради власти или прихоти не щадят порой и своих детей. Сказка учит видеть жизнь и несколько смыслов сразу и, принимая всё как есть, не путать одно с другим.

 Долго ли, коротко ли — проснулся Емеля; видит — темно, тесно. – «Где же это я?»
А ему отвечают: — «Скучно и тошно, Емелюшка! Нас в бочку засмолили, бросили в синее море». – «А ты кто?» — «Я — Марья-царевна». Емеля говорит: — «По щучьему веленью, по моему хотенью — ветры буйные, выкатите бочку на сухой берег, на желтый песок»…
Ветры буйные подули. Море взволновалось, бочку выкинуло на сухой берег, на желтый песок. Емеля и Марья-царевна вышли из нее.

Душа помогла Духу вспомнить себя в странствии по прообразам и дала силу проснуться, желать и переродиться, обрести самостоятельность. 

— «Емелюшка, где же мы будем жить? Построй какую ни на есть избушку».
— «А мне неохота»… Тут она стала его еще пуще просить, он и говорит: — «По щучьему веленью, по моему хотенью — выстройся каменный дворец с золотой крышей»… Только он сказал — появился каменный дворец с золотой крышей. Кругом — зеленый сад: цветы цветут и птицы поют. 

Какую ни на есть избушку, а не дворец, — почему-то просит царевна, вроде бы, привыкшая к дворцам. Ей в целостном с Духом состоянии много не нужно для начала. Ей и так хорошо. Но была и здесь своего рода проверка на убожество, вдруг не проснётся Емеля не вспомнит какой силой и возможностью владеет и построит какую ни есть избушку а не дворец. Прошёл Емеля и этот экзамен.

Как так можно строить и где? Не иначе как мыслью в своём сознании.

Марья-царевна с Емелей вошли во дворец, сели у окошечка. – «Емелюшка, а нельзя тебе красавчиком стать?» Тут Емеля недолго думал: — «По щучьему веленью, по моему хотенью — стать мне добрым молодцем, писаным красавцем»… И стал Емеля таким, что ни в сказке сказать, ни пером описать.

Когда речь зашла о самости и внутреннем преображении, Емеля сразу согласился, то есть, он увидел, признал и принял Божественную красоту мира и себя, о которой ему напомнила Душа, увидел Бога в себе. Он преобразился внутренне. Очевидно, что это особое действие, может быть даже его цель, и оно завершает всю цепь преображений Емели.

А в ту пору царь ехал на охоту и видит — стоит дворец, где раньше ничего не было.
— «Это что за невежа без моего дозволения на моей земле дворец построил?»
И послал узнать-спросить: «Кто такие?»

Почему царь ехал именно на охоту, а не на рыбную ловлю или посольством куда то? Здесь отображается и обычная жизнь земных царей, но и показано пространство О-ХОТЫ, в котором живут другие цари – цари самому себе. Они живут в о-хоте, то есть делают то, что хотят. И вот, в этом мире охоты один царь безымянный (видимо потому что это символ учителя) увидел охоту другого — теперь уже тоже преображённого внутренне, полноценного царя, прошедшего все испытания Емели, и решил проверить, не невежа ли он. То есть, полноценно ли знание Емели. Невежа это по — другому говоря: не знающий каких-то правил. То есть, здесь окончательный экзамен и окончательное признание права Емели на царство. Это право должно быть засвидетельствовано другим царём.   

Послы побежали, стали под окошком, спрашивают. Емеля им отвечает:
— «Просите царя ко мне в гости, я сам ему скажу». Царь приехал к нему в гости. Емеля его встречает, ведет во дворец, сажает за стол. Начинают они пировать. Царь ест, пьет и не надивится: — «Кто же ты такой, добрый молодец?» — «А помнишь дурачка Емелю — как приезжал к тебе на печи, а ты велел его со своей дочерью в бочку засмолить, в море бросить? Я — тот самый Емеля. Захочу — все твое царство пожгу и разорю».

Емеля приглашает учителя лично в свой мир, чтобы тот посмотрел и оценил всё как есть. Тот приходит и оценивает. Оба сначала делают вид, что не узнают друга, а может и впрямь не узнаёт Емелю царь. Этим показывается полнота происшедших с Емелей изменений и их глубина.

И тут в последний раз Емеля проходит экзамен и показывает свою силу и то, что теперь он может справиться со всем царством. Раньше-то не мог, и не было речи об этом.

Царь сильно испугался, стал прощенья просить: — «Женись на моей дочери, Емелюшка, бери мое царство, только не губи меня!» Устроили они пир на весь мир. Емеля женился на Марье-царевне и стал управлять царством.

Прощения просить — тоже сакральный внутренний акт — старый царь, воспитавший полноценного преемника — ученика, понимает, что ему можно уходить, и он очищает душу позволением и покаянием, передаёт царство молодому Емеле и уходит в огненное путешествие, знаменитый и таинственный огненный переход,  который ему поможет совершить ученик. Потому Емеля и говорит, что огнём спалит, показывает, что владеет огнём, а не водой заливать грозит, к примеру.

Тут как раз «погубить царя» (образ царя хозяина — творца как стадию личной эволюции) можно было именно непринятием Емелей царства, и здесь чётко показана жизнь с её законами перехода и преемственности, велящими каждому расти и развиваться, умножать знания и умения. Быть царём на земле и хозяином.

Тут и сказке конец.

 

Так бесхитростная, простая с виду сказка, оказалась точным путеводителем и указателем на пути человека к самому себе, к  Богу, к смыслу жизни.

 

Исследование сказки «Елена Премудрая».

 

А вот ещё одна сказка, и разберём мы её немного иначе.

 

«Елена Премудрая»

 

В  стародавние времена в некоем царстве, не в нашем государстве, случилось одному солдату у каменной башни на часах стоять; башня была на замок заперта и печатью запечатана, а дело-то было ночью.

Здесь солдат – человек, и человек социальный и, одновременно, он же — Дух человеческий с его качествами.  Башня – хранилище его внутренней силы. Замок и печать — запреты.

Ровно в двенадцать часов слышится солдату, что кто-то кричит из этой башни: — «Эй, служивый!» Солдат спрашивает: — «Кто меня кличет?» — «Это я – черт», — отзывается голос из-за железной решетки, — «тридцать лет как сижу здесь, не пивши, не евши».

 Чёрт – внутренняя сила, которая без внимания  человека до поры сидела в нём. Тридцать лет – сакральный возраст, возраст взросления. Образом чёрта она обозначена ещё потому, что необузданная сила таит в себе соблазны и опасность.
— «Что же тебе надо?» — «Выпусти меня на волю. Как будешь в нужде, я тебе сам пригожусь; только помяни меня — и я в ту же минуту явлюсь к тебе на выручку».
Солдат тотчас сорвал печать, разломал замок и отворил двери — черт выскочил из башни, взвился кверху и сгинул быстрее молнии. «Ну, — думает солдат, — наделал я дела; вся моя служба ни за грош пропала. Теперь засадят меня под арест, отдадут под военный суд и, чего доброго, заставят сквозь строй прогуляться; уж лучше убегу, пока время есть». Бросил ружье и ранец на землю и пошел куда глаза глядят.

Поступок его – стихийная реализация внутренней потребности в свободе.  

Шел он день, и другой, и третий; разобрал его голод, а есть и пить нечего; сел на дороге, заплакал горькими слезами и раздумался: «Ну, не глуп ли я? Служил у царя десять лет, каждый день по три фунта хлеба получал. Так вот нет же! Убежал на волю, чтобы помереть голодною смертию. Эх, черт, всему ты виною!» 

Осмысление происходящего ещё из старых привычек.

Вдруг откуда ни взялся — стал перед ним нечистый и спрашивает: — «Здравствуй, служивый! О чем горюешь?» — «Как мне не горевать, коли третий день с голоду пропадаю». – «Не тужи, это дело поправное!» — сказал черт. Туда-сюда бросился, притащил всяких вин и припасов, накормил-напоил солдата и зовет его с собою:

Первое применение силы.

— «В моем доме будет тебе житье привольное; пей, ешь и гуляй, сколько душа хочет, только присматривай за моими дочерьми — больше мне ничего не надобно».
Солдат согласился. Черт подхватил его под руки, поднял высоко-высоко на воздух и принес за тридевять земель, в тридесятое государство — в белокаменные палаты.

Тридесятое государство – самый центр себя. Путешествие к себе — своей силой.

У черта было три дочери — собой красавицы. Приказал он им слушаться того солдата и кормить и поить его вдоволь, а сам полетел творить пакости: известно — черт! На месте никогда не сидит, а все по свету рыщет да людей смущает.

Три дочери – три органа восприятия. Зрение слух и осязание.  

Остался солдат с красными девицами, и такое ему житье вышло, что и помирать не надо. Одно его кручинит: каждую ночь уходят красные девицы из дому, а куда уходят — неведомо. 

Неосознанное пока пространство сновидений.

Стал было их про то расспрашивать, так не сказывают, запираются. «Ладно же, — думает солдат, — буду целую ночь караулить, а уж усмотрю, куда вы таскаетесь».

Куда не проникнешь словом, а только чувством.

Вечером лег солдат на постель, притворился, будто крепко спит, а сам ждет не дождется — что-то будет? Вот как пришла пора-время, подкрался он потихоньку к девичьей спальне, стал у дверей, нагнулся и смотрит в замочную скважинку. Красные девицы принесли волшебный ковер, разостлали по полу, ударились о тот ковер и сделались голубками; встрепенулись и улетели в окошко. «Что за диво! — думает солдат. — Дай-ка я попробую». Вскочил в спальню, ударился о ковер и обернулся малиновкой, вылетел в окно да за ними вдогонку.

Овладение изменением состояния сознания посредством глубокого созерцания своих собственных ритмов и процессов. Слияние с собой сознанием.

 Голубки опустились на зеленый луг, а малиновка села под смородинов куст, укрылась за листьями и высматривает оттуда. 

Путешествие во сне по пространству мировой души и обучение во сне.

На то место налетело голубиц видимо-невидимо, весь луг прикрыли; посредине стоял золотой трон. Немного погодя осияло и небо и землю — летит по воздуху золотая колесница, в упряжи шесть огненных змеев; на колеснице сидит королевна Елена Премудрая — такой красы неописанной, что ни вздумать, ни взгадать, ни в сказке сказать! 

Елена Премудрая – Мировая Душа и одновременно отражение её в каждой женщине.

Сошла она с колесницы, села на золотой трон; начала подзывать к себе голубок по очереди и учить их разным мудростям. Покончила ученье, вскочила на колесницу — и была такова! Тут все до единой голубки снялись с зеленого лугу и полетели каждая в свою сторону. Птичка-малиновка вспорхнула вслед за тремя сестрами и вместе с ними очутилась в спальне. Голубки ударились о ковер — сделались красными девицами, а малиновка ударилась — обернулась солдатом. – «Ты откуда?» — спрашивают его девицы.
— «А я с вами на зеленом лугу был, видел прекрасную королевну на золотом троне и слышал, как учила вас королевна разным хитростям». – «Ну, счастье твое, что уцелел! Ведь эта королевна — Елена Премудрая, наша могучая повелительница. Если б при ней да была ее волшебная книга, она тотчас бы тебя узнала — и тогда не миновать бы тебе злой смерти. Берегись, служивый! Не летай больше на зеленый луг, не дивись на Елену Премудрую, не то сложишь буйну голову». 

Опасность от корыстного употребления своей силы.

Солдат не унывает, те речи мимо ушей пропускает. Дождался другой ночи, ударился о ковер и сделался птичкой-малиновкой. Прилетела малиновка на зеленый луг, спряталась под смородинов куст, смотрит на Елену Премудрую, любуется ее красотой ненаглядною и думает: «Если бы такую жену добыть — ничего б в свете пожелать не осталося! Полечу-ка я следом за нею да узнаю, где она проживает».

Внутренний зов к целостности, к соединению Духа с Душой.

Вот сошла Елена Премудрая с золотого трона, села на свою колесницу и понеслась по воздуху к своему чудесному дворцу; следом за ней и малиновка полетела. Приехала королевна во дворец; выбежали к ней навстречу няньки и мамки, подхватили ее под руки и увели в расписные палаты. А птичка-малиновка порхнула в сад, выбрала прекрасное дерево, что как раз стояло под окном королевниной спальни, уселась на веточке и начала петь так хорошо да жалобно, что королевна целую ночь и глаз не смыкала — все слушала. Только взошло красное солнышко, закричала Елена Премудрая громким голосом:
— «Няньки, мамки, бегите скорее в сад; изловите мне птичку-малиновку!»
Няньки и мамки бросились в сад, стали ловить певчую пташку… Да куда им, старухам! Малиновка с кустика на кустик перепархивает, далеко не летит и в ручки не дается.
Не стерпела королевна, выбежала в зеленый сад, хочет сама ловить птичку-малиновку; подходит к кустику — птичка с ветки не трогается, сидит спустя крылышки, словно ее дожидается. Обрадовалась королевна, взяла птичку в руки, принесла во дворец, посадила в золотую клетку и повесила в своей спальне. 

Весь процесс ловли и золотая клетка –  собственнические чувства присущие женской природе. И так же здесь показана потребность Духа испытывать себя и рисковать.

День прошел, солнце закатилось, Елена Премудрая слетала на зеленый луг, воротилась, начала снимать уборы, разделась и легла в постель. Как только уснула королевна, птичка-малиновка обернулась мухою, вылетела из золотой клетки, ударилась об пол и сделалась добрым молодцем. 

Возможность во сне парить свободно в чувствах и для Души и для Духа.

Подошел добрый молодец к королевниной кроватке, смотрел, смотрел на красавицу, не выдержал и поцеловал ее в уста сахарные. Видит — королевна просыпается, обернулся поскорей мухою, влетел в клетку и стал птичкой-малиновкой. Елена Премудрая раскрыла глаза, глянула кругом — нет никого. «Видно, — думает, — мне во сне это пригрезилось!» Повернулась на другой бок и опять заснула. А солдату крепко не терпится; попробовал в другой и в третий раз — чутко спит королевна, после всякого поцелуя пробуждается. На третий раз встала она с постели и говорит: — «Тут что-нибудь да недаром: дай-ка посмотрю в волшебную книгу». Посмотрела в свою волшебную книгу и тотчас узнала, что сидит в золотой клетке не простая птичка-малиновка, а молодой солдат. 

Волшебная книга – осознание своей природы и сама способность осознавать. Самосознание глубокое.

— «Ах ты! — закричала Елена Премудрая. — Выходи-ка из клетки. За твою неправду ты мне жизнью ответишь». Нечего делать — вылетела птичка-малиновка из золотой клетки, ударилась об пол и обернулась добрым молодцем. – «Нет тебе прощенья!» — сказала Елена Премудрая и крикнула палача рубить солдату голову. Откуда ни взялся — стал перед ней великан с топором и с плахою, повалил солдата наземь, прижал его буйную голову к плахе и поднял топор. Вот махнет королевна платком, и покатится молодецкая голова… 

Обретение искренности и смирения обоими.

— «Смилуйся, прекрасная королевна, — сказал солдат со слезами, — позволь напоследях песню спеть.» — «Пой, да скорей!» Солдат затянул песню, такую грустную, такую жалобную, что Елена Премудрая сама расплакалась; жалко ей стало доброго молодца, говорит она солдату: — «Даю тебе сроку десять часов; если ты сумеешь в это время так хитро спрятаться, что я тебя не найду, то выйду за тебя замуж; а не сумеешь этого дела сделать, велю рубить тебе голову». 

Первое испытание на искренность и чистоту пройдено, начинается второе – на способность сотворить новое — невиданное.

Вышел солдат из дворца, забрел в дремучий лес, сел под кустик, задумался-закручинился. –« Ах, дух нечистый! Все из-за тебя пропадаю. В ту ж минуту явился к нему черт: — «Что тебе, служивый, надобно?» — «Эх, — говорит, — смерть моя приходит! Куда я от Елены Премудрой спрячусь?»

Дремучий лес – состояние дрёмы — творческое состояние в котором, как правило, и решаются все вопросы.

Черт ударился о сырую землю и обернулся сизокрылым орлом: — «Садись, служивый, ко мне на спину, я тебя занесу в поднебесье.» Солдат сел на орла; орел взвился кверху и залетел за облака-тучи черные. Прошло пять часов. Елена Премудрая взяла волшебную книгу, посмотрела — и все словно на ладони увидела; возгласила она громким голосом:
— «Полно, орел, летать по поднебесью; опускайся на низ — от меня ведь не укроешься».

Всё происходит в известном и доступном обоим мире, пока ничего нового не создано и не постигнуто. 

Орел опустился наземь. Солдат пуще прежнего закручинился: — «Что теперь делать? Куда спрятаться?» — «Постой, — говорит черт, — я тебе помогу». Подскочил к солдату, ударил его по щеке и оборотил булавкою, а сам сделался мышкою, схватил булавку в зубы, прокрался во дворец, нашел волшебную книгу и воткнул в нее булавку.
Прошли последние пять часов. Елена Премудрая развернула свою волшебную книгу, смотрела, смотрела — книга ничего не показывает; крепко рассердилась королевна и швырнула ее в печь». 

Булавка – тонкая острая мысль, мышь – мышление, воткнуть булавку в волшебную книгу означает настолько слиться мыслью с реальной жизнью, что не отличишь и это высшая степень чистоты и мастерства. Чистое видение. Книга, брошенная в печь – уничтожение старого представления о мире Елены Премудрой.

Булавка выпала из книги, ударилась об пол и обернулась добрым молодцем.
Елена Премудрая взяла его за руку. – «Я, — говорит, — хитра, а ты и меня хитрей!»
Не стали они долго раздумывать, перевенчались и зажили себе припеваючи.

Что и было целью всего предприятия. Соединить Дух и Душу Мужское и Женское в полноценном гармоничном единстве и уважении и жить припеваючи, то есть с песней.

Здесь ещё очень и очень много смысла и возможность раскрыть его мы предоставляем самому читателю.

 

 

Исследование сказки «Поди туда – не знаю куда, принеси то – не знаю что».

 

«Поди туда — не знаю куда, принеси то — не знаю что.»

 

Жил-был царь. Был он холост, не женат. И был у него на службе стрелок по имени Андрей.

Царь здесь олицетворяет эго — личность, и её поведение. Андрей стрелок – Дух человека и, одновременно, мужчину-ученика.

Пошел раз Андрей-стрелок на охоту. Ходил, ходил целый день по лесу — не посчастливилось, не мог на дичь напасть. Время было к вечеру, идет он обратно — кручинится. Видит — сидит на дереве горлица. «Дай, — думает, — стрельну хоть эту». Стрельнул и ранил ее — свалилась горлица с дерева на сырую землю. Поднял ее Андрей, хотел свернуть ей голову, положить в сумку.

Горлица и далее девица Марья-царевна – Душа и образ женщины хранительницы знания. Дух встретился с Душой и они почувствовали друг друга.

А горлица говорит ему человеческим голосом: — «Не губи меня, Андрей-стрелок, не руби моей головы, возьми меня живую, принеси домой, посади на окошко. Да смотри, как найдет на меня дремота — в ту пору бей меня правой рукой наотмашь: добудешь великое счастье».

Душа просит Духа беречь её и пробудить от сна-странствия в Нави и вернуть в мир Яви, проявить, одухотворить. Учение началось.

Удивился Андрей-стрелок: что такое? С виду совсем птица, а говорит человеческим голосом. Принес горлицу домой, посадил на окошечко, а сам стоит дожидается.
Прошло немного времени, горлица положила голову под крылышко и задремала. Андрей вспомнил, что она ему наказывала, ударил ее правой рукой наотмашь. Упала горлица наземь и обернулась девицей, Марьей-царевной, да такой прекрасной, что ни вздумать, ни взгадать, только в сказке сказать.

Встреча Души и Духа в полном осознании в Мире яви и их соединение. И в человеке и между мужчиной и женщиной.

Говорит Марья-царевна стрелку: — «Сумел меня взять, умей и удержать — неспешным пирком да за свадебку. Буду тебе честной да веселой женой». На том и поладили. Женился Андрей-стрелок на Марье-царевне и живет с молодой женой, потешается. А службы не забывает: каждое утро ни свет ни заря идет в лес, настреляет дичи и несет на царскую кухню. Пожили они так недолго, Марья-царевна говорит:

Договор об учении. И пока старая жизнь на службе у Личности.

— «Бедно живешь ты, Андрей!» – «Да, как сама видишь». – «Добудь-ка рублей сотню, купи на эти деньги разного шелку, я все дело поправлю». Послушался Андрей, пошел к товарищам, у кого рубль, у кого два занял, накупил разного шелку и принес жене. Марья-царевна взяла шелк и говорит: — «Ложись спать, утро вечера мудренее». Андрей лег спать, а Марья-царевна села ткать. Всю ночь ткала и выткала ковер, какого в целом свете не видывали: на нем все царство расписано, с городами и деревнями, с лесами и нивами, и птицы в небе, и звери в горах, и рыбы в морях; кругом луна и солнце ходят…

Совместное Души и Духа, осознание богатства душевного и духовного Мира. Причём во сне.

Наутро Марья-царевна отдает ковер мужу: — «Понеси на гостиный двор, продай купцам, да смотри — своей цены не запрашивай, а что дадут, то и бери».

Осознание — цены не имеет.

Андрей взял ковер, повесил на руку и пошел по гостиным рядам.
Подбегает к нему один купец: — «Послушай, почтенный, сколько спрашиваешь?» — «Ты торговый человек, ты и цену давай». Вот купец думал, думал — не может оценить ковра. Подскочил другой, за ним — еще. Собралась купцов толпа великая, смотрят на ковер, дивуются, а оценить не могут. В то время проезжал мимо рядов царский советник, и захотелось ему узнать, про что толкует купечество. Вышел из кареты, насилу пропихался через великую толпу и спрашивает: — «Здравствуйте, купцы, заморские гости! О чем речь у вас?» — «Так и так, ковра оценить не можем». Царский советник посмотрел на ковер и сам дался диву:

Царский советник – Мышление человека, в данном случае на службе Личности.

— «Скажи, стрелок, скажи по правде истинной: откуда добыл такой славный ковер?» — «Так и так, моя жена вышила». – «Сколько же тебе дать за него?» — «А я и сам не знаю. Жена наказала не торговаться: сколько дадут, то и наше». – «Ну, вот тебе, стрелок, десять тысяч». Андрей взял деньги, отдал ковер и пошел домой. А царский советник поехал к царю, и показывает ему ковер. Царь взглянул — на ковре все его царство как на ладони. Он так и ахнул: — «Ну, что хочешь, а ковра я тебе не отдам!»

Эго-личность – собственник, хитрец, покоритель и насильник по природе.

Вынул царь двадцать тысяч рублей и отдает советнику из рук в руки. Советник деньги взял и думает. «Ничего, я себе другой, еще лучше, закажу». Сел опять в карету и поскакал в слободу. Разыскал избушку, где живет Андрей-стрелок, и стучится в дверь. Марья-царевна отворяет ему. Царский советник одну ногу через порог занес, а другую не переносит, замолчал и про свое дело забыл: стоит перед ним такая красавица, век бы глаз от нее не отвел, все бы смотрел да смотрел. Марья-царевна ждала, ждала ответа да повернула царского советника за плечи и дверь закрыла. Насилу он опомнился, нехотя поплелся домой. И с той поры и ест — не заест и пьет — не запьет: все ему представляется стрелкова жена. Заметил это царь и стал выспрашивать, что за кручина у него такая. Советник говорит царю: — «Ах, видел я у одного стрелка жену, все о ней думаю! И не запить это, не заесть, никаким зельем не заворожить».

Красота Души покоряет и Мысли и Эго.

Пришла царю охота самому посмотреть стрелкову жену. Оделся он в простое платье, поехал в слободу, нашел избенку, где живет Андрей-стрелок, и стучится в дверь. Марья-царевна отворила ему. Царь одну ногу через порог занес, другую и не может, совсем онемел: стоит перед ним несказанная красота. Марья-царевна ждала, ждала ответа, повернула царя за плечи и дверь закрыла. Защемила царя сердечная зазноба. «Чего, — думает, — хожу холост, не женат? Вот бы жениться на этой красавице! Не стрельчихой ей быть, на роду ей написано быть царицей». Воротился царь во дворец и задумал думу нехорошую — отбить жену от живого мужа. Призывает он советника и говорит: — «Надумай, как извести Андрея-стрелка. Хочу на его жене жениться. Придумаешь — награжу городами и деревнями и золотой казной, не придумаешь — сниму голову с плеч».

Проявление хищной природы Эго, поручение Мышлению решить задачу.

Закручинился царский советник, пошел и нос повесил. Как извести стрелка, не придумает. Да с горя и завернул в кабак винца испить. Подбегает к нему кабацкая теребень (теребень — постоянный посетитель кабака) в рваном кафтанишке:

Кабацкая теребень —  здесь проявление Тени, теневой стороны бессознательного. Тень знает все нужды и возможности человека, так сказать, изнутри и снизу…

— «О чем, царский советник, пригорюнился, зачем нос повесил?» — «Поди прочь, кабацкая теребень!» — «А ты меня не гони, лучше стаканчик винца поднеси, я тебя на ум наведу».

Мышление старыми образцами не дало результатов потребовалось погружение в неизведанную глубину. Тень инициирует познание Духом человека себя саму(!!!). Используя при этом Эго(!). Первое задание: овладение путешествиями в сознании и переходом в иные миры.

 Поднес ему царский советник стаканчик винца и рассказал про свое горе.
Кабацкая теребень и говорит ему: — «Извести Андрея-стрелка дело нехитрое — сам-то он прост, да жена у него больно хитра. Ну, да мы загадаем загадку такую, что ей не справиться. Воротись к царю и скажи: пускай он пошлет Андрея-стрелка на тот свет узнать, как поживает покойный царь-батюшка. Андрей уйдет и назад не вернется». Царский советник поблагодарил кабацкую теребень — и бегом к царю: — «Так и так, можно стрелка извести». И рассказал, куда нужно его послать и зачем. Царь обрадовался, велел позвать Андрея-стрелка. – «Ну, Андрей, служил ты мне верой-правдой, сослужи еще службу: сходи на тот свет, узнай, как поживает мой батюшка. Не то мой меч — твоя голова с плеч».

Дальше Душа — чувствующая указывает Духу — овладевающему путь познания.

Андрей воротился домой, сел на лавку и голову повесил. Марья-царевна его спрашивает: — «Что невесел? Или невзгода какая?» Рассказал ей Андрей, какую царь задал ему службу. Марья-царевна говорит: — «Есть о чем горевать! Это не служба, а службишка, служба будет впереди. Ложись спать, утро вечера мудренее».
Утром рано, только проснулся Андрей, Марья-царевна дает ему мешок сухарей и золотое колечко. – «Поди к царю и проси себе в товарищи царского советника, а то, скажи, тебе не поверят, что был ты на том свете. А как выйдешь с товарищем в путь-дорогу, брось перед собой колечко, оно тебя доведет. Андрей взял мешок сухарей и колечко, попрощался с женой и пошел к царю просить себе дорожного товарища. Делать нечего, царь согласился, велел советнику идти с Андреем на тот свет.

Вот они вдвоем и вышли в путь-дорогу. Андрей бросил колечко — оно катится, Андрей идет за ним полями чистыми, мхами-болотами, реками-озерами, а за Андреем царский советник тащится. Устанут идти, поедят сухарей — и опять в путь. Близко ли, далеко ли, скоро ли, коротко ли, пришли они в густой, дремучий лес, спустились в глубокий овраг, и тут колечко остановилось.

Дремучий лес опять же состояние дрёмы дремоты – ключевое для проникновения мыслью, для озарения.

 Андрей и царский советник сели поесть сухарей. Глядь, мимо их на старом-престаром царе два черта дрова везут — большущий воз — и погоняют царя дубинками, один с правого бока, другой с левого. Андрей говорит: — «Смотри: никак, это наш покойный царь-батюшка?» — «Твоя правда, это он самый дрова везет». Андрей и закричал чертям: — «Эй, господа черти! Освободите мне этого покойничка хоть на малое время, мне нужно кой о чем его расспросить. Черти отвечают: — «Есть нам время дожидаться! Сами, что ли, дрова повезем?» — «А вы возьмите у меня свежего человека на смену». Ну, черти отпрягли старого царя, на его место впрягли в воз царского советника и давай его с обеих сторон погонять дубинками — тот гнется, а везет. Андрей стал спрашивать старого царя про его житье-бытье. – «Ах, Андрей-стрелок, — отвечает царь, — плохое мое житье на том свете! Поклонись от меня сыну да скажи, что я накрепко заказываю людей не обижать, а то и с ним то же станется.
Только успели они поговорить, черти уж назад едут с порожней телегой. Андрей попрощался со старым царем, взял у чертей царского советника, и пошли они в обратный путь. Приходят в свое царство, являются во дворец. Царь увидал стрелка и в сердцах накинулся на него: — «Как ты смел назад воротиться?» Андрей-стрелок отвечает:
— «Так и так, был я на том свете у вашего покойного родителя. Живет он плохо, велел вам кланяться да накрепко наказывал людей не обижать». –« А чем докажешь, что ходил на тот свет и моего родителя видел?» — «А тем докажу, что у вашего советника на спине и теперь еще знаки видны, как его черти дубинками погоняли».
Тут царь уверился, делать нечего — отпустил Андрея домой. А сам говорит советнику:
— «Вздумай, как извести стрелка, не то мой меч — твоя голова с плеч».

Первое задание выполнено. Тень продолжает использовать Эго и Дух для познания себя.

Пошел царский советник, еще ниже нос повесил. Заходит в кабак, сел за стол, спросил вина. Подбегает к нему кабацкая теребень: — «Что пригорюнился? Поднеси-ка мне стаканчик, я тебя на ум наведу». Советник поднес ему стаканчик винца и рассказал про свое горе. Кабацкая теребень ему и говорит: — «Воротись назад и скажи царю, чтобы задал он стрелку вот какую службу — ее не то, что выполнить, трудно и выдумать: послал бы его за тридевять земель, в тридесятое царство добыть кота Баюна»… Царский советник побежал к царю и рассказал, какую службу задать стрелку, чтобы он назад не вернулся. Царь посылает за Андреем. – «Ну, Андрей, сослужил ты мне службу, сослужи другую: ступай в тридесятое царство и добудь мне кота Баюна. Не то мой меч — твоя голова с плеч». Пошел Андрей домой, ниже плеч голову повесил и рассказывает жене, какую царь задал ему службу.

Второе задание ученику – осознание себя, и своей внутренней силы представленной в образе кота Баюна.

— «Есть о чем кручиниться!» — Марья-царевна говорит. – «Это не служба, а службишка, служба будет впереди. Ложись спать, утро вечера мудренее». Андрей лег спать, а Марья-царевна пошла на кузницу и велела кузнецам сковать три колпака железных, железные клещи и три прута: один железный, другой медный, третий оловянный. Утром рано Марья-царевна разбудила Андрея: — «Вот тебе три колпака да клещи и три прута, ступай за тридевять земель, в тридесятое государство. Трех верст не дойдешь, станет одолевать тебя сильный сон — кот Баюн на тебя дремоту напустит. Ты не спи, руку за руку закидывай, ногу за ногу волочи, а где и катком катись. А если уснешь, кот Баюн убьет тебя». И тут Марья-царевна научила его, как и что делать, и отпустила в дорогу.

Душа снова указывает Духу путь познания.

Скоро сказка сказывается, не скоро дело делается — пришел Андрей-стрелец в тридесятое царство. За три версты стал его одолевать сон. Надевает Андрей на голову три колпака железных, руку за руку закидывает, ногу за ногу волочит — идет, а где и катком катится. Кое-как выдержал дремоту и очутился у высокого столба.
Кот Баюн увидел Андрея, заворчал, зауркал да со столба прыг ему на голову — один колпак разбил и другой разбил, взялся, было, за третий. Тут Андрей-стрелок ухватил кота клещами, сволок наземь и давай оглаживать прутьями. Наперво сек железным прутом; изломал железный, принялся угощать медным — и этот изломал и принялся бить оловянным. Оловянный прут гнется, не ломится, вокруг хребта обвивается. Андрей бьет, а кот Баюн начал сказки рассказывать: про попов, про дьяков, про поповых дочерей. Андрей его не слушает, знай охаживает прутом. Невмоготу стало коту, видит, что заговорить нельзя, он и взмолился: — «Покинь меня, добрый человек! Что надо, все тебе сделаю». – «А пойдешь со мной?» — «Куда хочешь пойду». Андрей пошел в обратный путь и кота за собой повел.Добрался до своего царства, приходит с котом во дворец и говорит царю: — «Так и так службу выполнил, добыл вам кота Баюна». Царь удивился и говорит:
— «А ну, кот Баюн, покажи большую страсть». Тут кот свои когти точит, на царя их ладит, хочет у него белую грудь раздирать, из живого сердце вынимать. Царь испугался:
— «Андрей-стрелок, уйми кота Баюна!»

Эго впервые осознаёт силу Духа и угрозу для себя, пугается, но пока позиций не теряет.

Андрей кота унял и в клетку запер, а сам пошел домой, к Марье-царевне. Живет поживает, — тешится с молодой женой. А царя еще пуще знобит зазноба сердечная. Опять призвал советника: — «Что хочешь придумай, изведи Андрея-стрелка, не то мой меч — твоя голова с плеч». Царский советник идет прямо в кабак, нашел там кабацкую теребень в рваном кафтанишке и просит его выручить, на ум навести. Кабацкая теребень стаканчик вина выпил, усы вытер. – «Ступай, — говорит, к царю и скажи: пусть пошлет Андрея-стрелка туда — не знаю куда, принести то — не знаю что. Этой задачи Андрей во веки веков не выполнит и назад не вернется».

Третье задание – найти и осознать свои инстинкты и Разум, гениально показанный как «пойди — не знаю куда и принеси то — не знаю что».

Советник побежал к царю и все ему доложил. Царь посылает за Андреем.
— «Сослужил ты мне две верные службы, сослужи третью: сходи туда — не знаю куда, принеси то — не знаю что. Сослужишь — награжу по-царски, а не то мой меч — твоя голова с  плеч». Пришел Андрей домой, сел на лавку и заплакал. Марья-царевна его спрашивает:
— «Что, милый, невесел? Или еще невзгода какая? – «Эх, — говорит, — через твою красу все напасти несу! Велел мне царь идти туда — не знаю куда, принести то — не знаю что».
— «Вот это служба так служба! Ну, ничего ложись спать, утро вечера мудренее».
Марья-царевна дождалась ночи, развернула волшебную книгу, читала, читала, бросила книгу и за голову схватилась: про цареву загадку в книге ничего не сказано. Марья-царевна вышла на крыльцо, вынула платочек и махнула. Налетели всякие птицы, набежали всякие звери. Марья-царевна их спрашивает: — «Звери лесные, птицы поднебесные, вы, звери, всюду рыскаете, вы, птицы, всюду летаете, — не слыхали ль, как дойти туда — не знаю куда, принести то — не знаю что?» Звери и птицы ответили: — «Нет, Марья-царевна, мы про то не слыхивали». Марья-царевна махнула платочком — звери и птицы пропали, как не бывали. Махнула в другой раз — появились перед ней два великана: — «Что угодно? Что надобно? – «Слуги мои верные, отнесите меня на середину Океан-моря».
Подхватили великаны Марью-царевну, отнесли на Океан-море и стали на середине на самой пучине, — сами стоят, как столбы, а ее на руках держат. Марья-царевна махнула платочком и приплыли к ней все гады и рыбы морские. – «Вы, гады и рыбы морские, вы везде плаваете, на всех островах бываете, не слыхали ль, как дойти туда — не знаю куда, принести то — не знаю что?» — «Нет, Марья-царевна, мы про то не слыхали».
Закручинилась Марья-царевна и велела отнести себя домой. Великаны подхватили ее, принесли на Андреев двор, поставили у крыльца.

Задача даже для Души непосильная, очевидно, из-за разности природы её и Разума. Но путь всё-таки и здесь указывает.

Утром рано Марья-царевна собрала Андрея в дорогу и дала ему клубок ниток и вышитую ширинку (ширинка — полотенце). – «Брось клубок перед собой — куда он покатится, туда и иди. Да смотри, куда бы ты ни пришел, будешь умываться, чужой ширинкой не утирайся, а утирайся моей».

Идти за клубком  самокатом значит разматывать нить мыслей, которая в конце концов приводит к их источнику – Разуму.

Андрей попрощался с Марьей-царевной, поклонился на все четыре стороны и пошел на заставу. Бросил клубок перед собой, клубок покатился — катится да катится, Андрей идет за ним следом. Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Много царств и земель прошел Андрей. Клубок катится, нитка от него тянется. Стал клубок маленький, с куриную головочку; вот уж до чего стал маленький, не видно и на дороге.
Дошел Андрей до леса, видит стоит избушка на курьих ножках. – «Избушка, избушка, повернись ко мне передом, к лесу задом!» Избушка повернулась, Андрей вошел и видит — на лавке сидит седая старуха, прядет кудель. – «Фу, фу, русского духу слыхом не слыхано, видом не видано, а нынче русский дух сам пришел! Вот изжарю тебя в печи да съем и на косточках покатаюсь». Андрей отвечает старухе: — «Что ты, старая баба-яга, станешь есть дорожного человека! Дорожный человек костоват и черен, ты наперед баньку истопи, меня вымой, выпари, тогда и ешь». Баба-Яга истопила баньку. Андрей выпарился, вымылся, достал женину ширинку и стал ею утираться. Баба-яга спрашивает: — «Откуда у тебя ширинка? Ее моя дочь вышивала. – «Твоя дочь мне жена, мне и ширинку дала».

Совсем близко от цели живёт Баба-Яга, клубочек из нити мыслей мал, почти не виден, и всё же цель ещё дальше, за пределами обычного мира.

— «Ах, зять возлюбленный, чем же мне тебя потчевать?» Тут баба-яга собрала ужин, наставила всяких кушаньев и медов. Андрей не чванится — сел за стол, давай уплетать. Баба-яга села рядом. Он ест, она выспрашивает: как он на Марье-царевне женился, да живут ли они хорошо? Андрей все рассказал: как женился и как царь послал его туда — не знаю куда, добыть то — не знаю что. – «Вот бы ты помогла мне, бабушка!»
— Ах, зятюшка, ведь про это диво дивное даже я не слыхивала. Знает про это одна старая лягушка, живет она в болоте триста лет… Ну ничего, ложись спать, утро вечера мудренее.

Старая лягушка это и есть Тень. Тень такая же древняя, видимо, как и пресмыкающиеся и живёт в болоте чувств.

И далее опять сон, и полёты во сне.

Андрей лег спать, а баба-яга взяла два голика (голик — березовый веник без листьев), полетела на болото и стала звать: — «Бабушка, лягушка-скакушка, жива ли?» — «Жива».
— «Выдь ко мне из болота». Старая лягушка вышла из болота, баба-яга ее спрашивает
— «Знаешь ли, где то — не знаю что?» — «Знаю. – «Укажи, сделай милость. Зятю моему дана служба: пойти туда — не знаю куда, взять то — не знаю что». Лягушка отвечает:
— «Я б его проводила, да больно стара, мне туда не допрыгать. Донесет твой зять меня в парном молоке до огненной реки, тогда скажу». Баба-яга взяла лягушку-скакушку, полетела домой, надоила молока в горшок, посадила туда лягушку и утром рано разбудила Андрея: — «Ну, зять дорогой, одевайся, возьми горшок с парным молоком, в молоке — лягушка, да садись на моего коня, он тебя довезет до огненной реки. Там коня брось и вынимай из горшка лягушку, она тебе скажет». Андрей оделся, взял горшок, сел на коня бабы-яги. Долго ли, коротко ли, конь домчал его до огненной реки. Через нее ни зверь не перескочит, ни птица не перелетит.

Огненная река здесь, через которую звери и птицы да и люди живьём перебраться не могут – видимо граница с миром Богов, стало быть, Разум — качество божественное коли его в мире богов находят.

Андрей слез с коня, лягушка ему говорит: — «Вынь меня, добрый молодец, из горшка, надо нам через реку переправиться». Андрей вынул лягушку из горшка и пустил наземь.
— «Ну, добрый молодец, теперь садись мне на спину». – «Что ты, бабушка, эка маленькая, чай, я тебя задавлю». – «Не бойся, не задавишь. Садись да держись крепче».
Андрей сел на лягушку-скакушку. Начала она дуться. Дулась, дулась — сделалась словно копна сена. – «Крепко ли держишься?» — «Крепко, бабушка».
Опять лягушка дулась, дулась — стала выше темного леса, да как скакнет — и перепрыгнула через огненную реку, перенесла Андрея на тот берег и сделалась опять маленькой. – «Иди, добрый молодец, по этой тропинке, увидишь терем — не терем, избу — не избу, сарай — не сарай, заходи туда и становись за печью. Там найдешь то — не знаю что».

Тень имеет доступ в другой мир, всё знает но не всё осознаёт.

Андрей пошел по тропинке, видит: старая изба — не изба, тыном обнесена, без окон, без крыльца. Он вошел и спрятался за печью. Вот немного погодя застучало, загремело по лесу, и входит в избу мужичок с ноготок, борода с локоток, да как крикнет:
— «Эй, сват Наум, есть хочу!» Только крикнул — откуда ни возьмись, появляется стол накрытый, на нем бочонок пива да бык печеный, в боку нож точеный. Мужичок с ноготок, борода с локоток, сел возле быка, вынул нож точеный, начал мясо порезывать, в чеснок помакивать, покушивать да похваливать. Обработал быка до последней косточки, выпил целый бочонок пива. – «Эй, сват Наум, убери объедки!»

Мужичок с ноготок – это инстинкты и телесные потребности, древние глубоко скрытые, а так же образ человека с ограниченными запросами.

И вдруг стол пропал, как и не бывало, — ни костей, ни бочонка… Андрей дождался, когда уйдет мужичок с ноготок, вышел из-за печки, набрался смелости и позвал:
— «Сват Наум, покорми меня»… Только позвал, откуда ни возьмись, появился стол, на нем разные кушанья, закуски и заедки, и меды. Андрей сел за стол и говорит:
— «Сват Наум, садись, брат, со мной, станем есть пить вместе». Отвечает ему невидимый голос: — «Спасибо тебе, добрый человек! Сто лет я здесь служу, горелой корки не видывал, а ты меня за стол посадил». Смотрит Андрей и удивляется: никого не видно, а кушанья со стола словно кто метелкой сметает, пиво и меды сами в ковш наливаются — и скок, скок да скок. Андрей просит: — «Сват Наум, покажись мне!» — «Нет, меня никто не может видеть, я то — не знаю что». – «Сват Наум, хочешь у меня служить?»
— «Отчего не хотеть? Ты, я вижу, человек добрый». Вот они поели. Андрей и говорит:
— «Ну, прибирай все да пойдем со мной». Пошел Андрей из избенки, оглянулся:
— «Сват Наум, ты здесь?» — «Здесь. Не бойся, я от тебя не отстану».

Разум сам никак не виден, и его можно определять, видимо, только по следам, по результатам его деятельности, и он, Разум, охотнее служит человеку с разнообразными запросами. Удовлетворять только инстинкты ему скучно, он обладает самосознанием  и способен определять доброту, оценивать обладателя, хотя и призван служить и служит. Здесь так же гениально показана Божественная самоосознающая природа Разума.

Дошел Андрей до огненной реки, там его дожидается лягушка: — «Добрый молодец, нашел то — не знаю что?» — «Нашел, бабушка». – «Садись на меня». Андрей опять сел на нее, лягушка начала раздуваться, раздулась, скакнула и перенесла его через огненную реку.
Тут он лягушку-скакушку поблагодарил и пошел путем-дорогой в свое царство. Идет, идет, обернется: — «Сват Наум, ты здесь?» — «Здесь. Не бойся, я от тебя не отстану». Шел, шел Андрей, дорога далека — прибились его резвые ноги, опустились его белые руки.
— «Эх, — говорит, — до чего же я уморился!» А сват Наум ему: — «Что же ты мне давно не сказал? Я бы тебя живо на место доставил». Подхватил Андрея буйный вихрь и понес — горы и леса, города и деревни так внизу и мелькают. Летит Андрей над глубоким морем, и стало ему страшно. – «Сват Наум, передохнуть бы!» Сразу ветер ослаб, и Андрей стал спускаться на море. Глядит — где шумели одни синие волны, появился островок, на островке стоит дворец с золотой крышей, кругом сад прекрасный…

Разум творит образы и способы решения задач. Путешествие в мире сознания.

 Сват Наум говорит Андрею: — «Отдыхай, ешь, пей да и на море поглядывай. Будут плыть мимо три купеческих корабля. Ты купцов зазови да угости, употчевай хорошенько — у них есть три диковинки. Ты меня променяй на эти диковинки; не бойся, я к тебе назад вернусь». Долго ли, коротко ли, с западной стороны плывут три корабля. Корабельщики увидали остров, на нем дворец с золотой крышей и кругом сад прекрасный.
— «Что за чудо?» — говорят. – «Сколько раз мы тут плавали, ничего, кроме синего моря, не видели. Давай пристанем!» Три корабля бросили якоря, три купца-корабельщика сели на легкую лодочку, поплыли к острову. А уж Андрей-стрелок их встречает: — «Пожалуйте, дорогие гости». Купцы-корабельщики идут дивуются: на тереме крыша как жар горит, на деревах птицы поют, по дорожкам чудные звери прыгают. – «Скажи, добрый человек, кто здесь выстроил это чудо чудное?» — «Мой слуга, сват Наум, в одну ночь построил». Андрей повел гостей в терем: — «Эй, сват Наум, собери-ка нам попить, поесть!»
Откуда ни возьмись, явился накрытый стол, на нем — кушанья, чего душа захочет. Купцы-Корабельщики только ахают.  – «Давай, — говорят, — добрый человек, меняться: уступи нам своего слугу, свата Наума, возьми у нас за него любую диковинку».
— «Отчего ж не поменяться? А каковы будут ваши диковинки?» Один купец вынимает из-за пазухи дубинку. Ей только скажи: «Ну-ка, дубинка, обломай бока этому человеку!» — дубинка сама начнет колотить, какому хочешь силачу обломает бока.
Другой купец вынимает из-под полы топор, повернул его обухом кверху — топор сам начал тяпать: тяп да ляп — вышел корабль; тяп да ляп — еще корабль. С парусами, с пушками, с храбрыми моряками. Корабли плывут, пушки палят, храбры моряки приказа спрашивают.
Повернул топор обухом вниз — сразу корабли пропали, словно их и не было.
Третий купец вынул из кармана дудку, задудел — войско появилось: и конница, и пехота, с ружьями, с пушками. Войска идут, музыка гремит, знамена развеваются, всадники скачут, приказа спрашивают. Купец задудел с другого конца в дудку — нет ничего, все пропало. Андрей-стрелок говорит: — «Хороши ваши диковинки, да моя стоит дороже. Хотите меняться — отдайте мне за моего слугу, свата Наума, все три диковинки». – «Не много ли будет?» — «Как знаете, иначе меняться не стану».

Осознание силы Разума, взаимодействуя с миром и его силами. Разум как вещь всеобьемлющая. И от осознавшего его — уже никуда не денется.

Купцы думали, думали: «На что нам дубинка, топор да дудка? Лучше поменяться, со сватом Наумом будем безо всякой заботы день и ночь и сыты и пьяны».
Отдали купцы-корабельщики Андрею дубинку, топор и дудку и кричат:
— «Эй, сват Наум, мы тебя берем с собой! Будешь нам служить верой-правдой?» Отвечает им невидимый голос: — «Отчего не служить? Мне все равно, у кого ни жить».
Купцы-корабельщики вернулись на свои корабли и давай пировать — пьют, едят, знай покрикивают: — «Сват Наум, поворачивайся, давай того, давай этого!»
Перепились все допьяна, где сидели, там и спать повалились.
А стрелок сидит один в тереме, пригорюнился. «Ох, — думает, — где-то теперь мои верный слуга, сват Наум?» — «Я здесь, чего надобно?»
Андрей обрадовался: — «Сват Наум, не пора ли нам на родную сторонушку, к молодой жене?» Отнеси меня домой. Опять подхватил Андрея вихрь и понес в его царство, на родную сторону. А купцы проснулись, и захотелось им опохмелиться: — «Эй, сват Наум, собери-ка нам попить — поесть, живо поворачивайся!» Сколько ни звали, ни кричали, все нет толку. Глядят, и острова нет: на месте его шумят одни синие волны.
Погоревали купцы-корабельщики: «Эх, надул нас недобрый человек!» — да делать нечего, подняли паруса и поплыли, куда им было надобно.

Сила образов творимых Разумом пленяет, очаровывает людей особенно поглощённых своими собственными целями, как например тот же марксизм-ленинизм.

А Андрей-стрелок прилетел на родимую сторону, опустился возле своего домишки, смотрит: вместо домишки обгорелая труба торчит. Повесил он голову ниже плеч и пошел из города на синее море, на пустое место. Сел и сидит. Вдруг, откуда ни возьмись, прилетает сизая горлица, ударилась об землю и оборотилась его молодой женой, Марьей-царевной. Обнялись они, поздоровались, стали друг друга расспрашивать, друг другу рассказывать. Марья-царевна рассказала: — «С той поры как ты из дому ушел, я сизой горлицей летаю по лесам да по рощам. Царь три раза за мной посылал, да меня не нашли и домишко сожгли».

Последний решающий внутренний кризис ученика перед окончательным воссоединением в совершенном целостном виде.

 Андрей говорит: — «Сват Наум, нельзя ли нам на пустом месте у синего моря дворец поставить?» — «Отчего нельзя? Сейчас будет исполнено». Не успели оглянуться — и дворец поспел, да такой славный, лучше царского, кругом зеленый сад, на деревьях птицы поют, по дорожкам чудные звери скачут. Взошли Андрей-стрелок с Марьей-царевной во дворец, сели у окошка и разговаривают, друг на друга любуются. Живут, горя не знают, и день, и другой, и третий. А царь в то время поехал на охоту, на синее море, и видит — на том месте, где ничего не было, стоит дворец. – «Какой невежа без спросу вздумал на моей земле строиться?» Побежали гонцы, все разведали и докладывают царю, что тот дворец поставлен Андреем-стрелком и живет он в нем с молодой женой, Марьей-царевной. Еще пуще разгневался царь, посылает узнать, ходил ли Андрей туда — не знаю куда, принес ли то — не знаю что. Побежали гонцы, разведали и докладывают: — «Андрей-стрелец ходил туда — не знаю куда и добыл то — не знаю что». Тут Царь и совсем осерчал, приказал собрать войско, идти на взморье, тот дворец разорить дотла, а самого Андрея-стрелка и Марью-царевну предать лютой смерти.

Эго ради сохранения власти идёт ва – банк и готово для этого даже уничтожить Дух и Душу. Полное проявление природы Эго.

Увидал Андрей, что идет на него сильное войско, скорее схватил топор, повернул его обухом кверху. Топор тяп да ляп — стоит на море корабль, опять тяп да ляп — стоит другой корабль. Сто раз тяпнул, сто кораблей поплыло по синему морю. Андрей вынул дудку, задудел — появилось войско: и конница, и пехота, с пушками, со знаменами.
Начальники приказа ждут. Андрей приказал начинать сражение. Музыка заиграла, барабаны ударили, полки двинулись. Пехота ломит солдат, конница скачет, в плен забирает. А со ста кораблей пушки так и бьют по столичному городу.
Царь видит, войско его бежит, кинулся сам к войску — останавливать. Тут Андрей вынул дубинку: — «Ну-ка, дубинка, обломай бока этому царю!» Дубинка сама пошла колесом, с конца на конец перекидывается по чистому полю; нагнала царя и ударила его в лоб, убила до смерти. Тут и сражению конец пришел. Повалил из города народ и стал просить Андрея-стрелка, чтобы он стал царем.  Андрей согласился и сделался царем, а жена его — царицею.

Дух и Душа во всеоружии и в полном осознании с помощью Разума побеждают Эго-личность. Проявляется человек – Бог полный себе хозяин — царь.

Тень инициирует путь человека к себе самому, познание целого мира на этом пути и обеспечивает мотивацию практически всех героев сказки! Вот вам и Тень! Эта сказка – просто клад по количеству точности глубине и силе знаний в ней заложенных. Интересно кем надо быть, чтобы сотворить такую сказку? Это вопрос дальнейших работ…